Григорий Котовский - Перцовки, настойки на перце. Горькие, полусладкие, слабоградусные настойки с перцем на спирте, водке, самогонном дистилляте

Дмитрий Фурманов, который написал книгу «Чапаев», получившую огромную известность после экранизации, оказывается тоже был «не прочь» насчет ПЕРЦОВКИ.

Уже после гражданской войны в 1923 году он гостил в деревеньке Сосенка – собирал ягоды, прогуливался по лесу, беседовал с жителями.

Когда стало скучновато он обратился к своему собеседнику священнику-расстриге:

– Борис Федорыч, малина-то малиной, а еще недурно бы захватить нам в лес и водицы священной, а?

– Согласен полностью, – молвил отец святый.

– Только дряни, – говорю, – не надо… Доставать, так уж лучшего доставать…

– Значит, не самогону, а перегону? – спросил он серьезно и деловито, с полным знанием дела.

Не понимая существа того и другого, я всецело положился на мудрость отца…

Далее:

«– А не тяпнуть ли? – предложил святый отец.

«Ах, ты, шельма, – думаю, – среда сегодня, постного не ешь, а выпить только давай».

Выпили по одной – за собранную малину. По второй – за малину, что соберем. А третью и не помню за что – кажется, за солнышко…».

Еще далее:

«В саду под ракитой накрыли столик, поставили самовар, грибков отварили; хлебом нуждаются, хлеба не было, да, ладно, свой у нас остался – выложили.

Сначала «ПЕРЦОВОЧКИ» – это самогон с перцем, потом «малиновой» – это все тот же самогон с малиновым соком, а дальше чистая пошла… Скоро я охмелел. Помню только все Тузик – собачонка у ног моих ластилась… Больше не помню ничего – уснул под ракитой».

В послереволюционный период, как и в Петровские времена «ПЕРЦОВКА» заняла полноценную роль в, теперь уже Советском, Кремле.

Один из именитых любителей ПЕРЦОВКИ – Климент Ворошилов (первый красный офицер, маршал Советского Союза) когда был тамадой во время приема в Кремле, то мог выпить до 74 стопок перцовки – по числу присутствующих делегаций.

Угощая за столом гостей, Сталин, как правило, шутил, особенно, когда потчевал кого-либо горячительными напитками.

– Попробуйте, не отказывайтесь, – уговаривал он

и кивал на Ворошилова.

– Знаете, почему у Климента Ефремовича такой румяный цвет лица? Он перцовку пьет…».

Рассказывают, что однажды Ворошилов летел через Свердловск то ли на Восток, то ли возвращался оттуда. Местная элита постаралась заполнить его пребывание как можно лучше. Зная его пристрастие к напиткам, они накрыли стол всем, что производилось в регионе: коньяки, водки, ликеры разных сортов. Ворошилов, то ли с похмелья, ранее вселенного в него другими местными элитами, то ли от недосыпа, прошелся вдоль стола по кругу, и спрашивает:

«А где ПЕРЦОВКА?»

Местные опешили. А Ворошилов своей компании: «Пошли от сюда, не х… ра у них нет!». Вот такой был находчивый!

По легенде он способствовал внедрению промышленного производства этого напитка еще при наркоме пищевой промышленности Рыкове или Микояне.

Как известно, Семен Буденный – легендарный советский маршал и герой гражданской войны-был закадычным другом Климента Ворошилова. Клим же, в свою очередь, всем другим алкогольным напиткам предпочитая ПЕРЦОВКУ, периодически подсаживал на неё и Буденного, который вообще-то вместе с Кагановичем настаивал и пил водку на чесноке, как более полезную, по их мнению, для здоровья. Надо сказать, что в то не очень далекое время первые лица шестой части суши были очень скромными, если не сказать аскетичными людьми.

По одной из легенд, перед визитом Семена Буденного в Казахскую Социалистическую Республику, был подготовлен роскошный стол, на котором было все. Ну, просто все!

Вернувшийся с экскурсии по красивейшим местам республики и оглядев стол в ресторане, Маршал попросил печеной картошки и графин ПЕРЦОВКИ.

Заметив изменившееся лицо шеф-повара, Буденный подошел, хлопнул того по плечу, сказав: «Да я, после такого воздуха объедаться за грех считаю!».

Надо ли говорить, что картошку Маршалу тут же запекли, дополнив ее запотевшим графином ПЕРЦОВКИ.

Подавалась ПЕРЦОВКА и при проведении приемов в Кремле в самые тяжелые годы войны. И это был не «пир во время чумы». Блестяще организованные, роскошные государственные приемы в 1941—1945 годах должны были показать иностранным руководителям и гостям стабильность СССР даже в такое время.