Павел Нерлер - Con amore. Этюды о Мандельштаме

12 декабря 1928 года Мандельштам выступил с ответным письмом в «Вечерней Москве». Ответив на брошенные себе обвинения и показав существо своей работы над исходными текстами, он писал:

« Но неважно, плохо или хорошо исправил я старые переводы или создал новый текст по их канве. Неужели Горнфельд ни во что не ставит покой и нравственные силы писателя, приехавшего к нему за 2000 верст для объяснений, чтобы загладить нелепую, досадную оплошность (свою и издательскую)? Неужели он хотел, чтобы мы стояли на радость мещан, как вцепившиеся друг другу в волосы торгаши? Как можно не отделять «черную» повседневную работу писателя от его жизненной задачи?.. Неужели я мог понадобиться Горнфельду, как пример литературного хищничества?

А теперь, когда извинения давно уже произнесены, – отбросив всякое миндальничанье, я, русский поэт и литератор, подъявший за 20 лет гору самостоятельного труда, спрашиваю литературного критика Горнфельда, как мог он унизиться до своей фразы о “шубе”? Мой ложный шаг – следовало настоять на том, чтобы издательство своевременно договорилось с переводчиками, – и вина Горнфельда, извратившего в печати весь мой писательский облик, – несоизмеримы. Избранный им путь нецелесообразен и мелочен. В нем такое равнодушие к литератору и младшему современнику, такое пренебрежение к его труду, такое омертвение социальной и товарищеской связи, на которой держится литература, что становится страшно за писателя и человека.

Дурным порядкам и навыкам нужно свертывать шею, но это не значит, что писатели должны свертывать шею друг другу ».

На что Горнфельд ответил письмом, – правда, не опубликованным, но разошедшимся в списках и представленным в суд и на слушания Комиссии ФОСП, – где говорилось: « Но Мандельштам до такой степени потерял чувство действительности, что, совершив по отношению ко мне некоторые поступки, в которых ему пришлось потом “приносить извинения”, меня винит в том, что я нарушил его покой. Я не хотел и не хочу от него ничего; ни его извинений, ни его посещений, ни его волнений… Если скандал и произошел, то это очень хорошо: “явочному порядку” положен некоторый предел. Это должен приветствовать и Мандельштам: это избавит его от сходных “ложных шагов” и неизбежно связанных с ними нарушений его покоя » 105 105 РГАЛИ. Ф.155. Оп.1. Д. 584. Л. 20 – 22. .

Тем не менее, как явствует из ответа Горнфельда на запрос Всероссийского Союза? писателей в связи с обращением в него В.И. Карякина, сам Горнфельд в это время добивался « только гласности и суда общественного мнения и потому совершенно удовлетворен той оглаской, которую получило дело ». Ну, и еще отступного от издательства.

Мы видим на первой фазе у Горнфельда реакцию на выход своего «оброчного мужика» Уленшпигеля, переделанного им выскочкой Мандельштамом, что особенно оскорбительно для 60-летнего литератора, сполна хлебнувшего при этом причитающихся каждому литератору «мук слова».

А какова реакция Мандельштама на реакцию Горнфельда, а также Карякина, присоединившегося к дуэту обиженных с большим опозданием? Он в основном защищается.

Во второй части свои отношения выясняют Мандельштам (точнее, Мандельштам и Бенедикт Лившиц) и новый директор ЗИФа Ионов, разорвавший с обоими договора.

Илья Ионович Ионов (Бернштейн) (1887 – 1942) – фигура примечательная. Никудышный революционный поэт, бывший шлиссельбуржец и партийный деятель, издательский работник, свояк Г.Е. Зиновьева. С 1918 года – на руководящих должностях в больших советских издательствах: в 1918 – 1923 гг. – в издательстве Петросовета и в Петрогосиздате, в 1924 – 1926 – в Ленгизе (Ленотгизе). В результате конфликта с заведующим ГИЗом Г.И. Бройдо в марте 1926 года был отстранен от должности и переведен в Москву. В 1926 – 1928 гг. – в США, где занимался закупками хлопка. В 1928 – 1930 гг. руководил издательствами «Земля и Фабрика» и одновременно в 1928 – 1932 гг., «Academia».

На «Academia» он и споткнулся. Защитить от него это культурное издательство и вообще советскую издательскую жизнь однажды у Сталина попросил даже Горький. 25 января 1932 года он написал вождю из Сорренто: «Прилагая копию письма моего Илье Ионову, я очень прошу Вас обратить внимание на вреднейшую склоку, затеянную этим ненормальным человеком и способную совершенно разрушить издательство “Академия”. Ионов любит книгу, это, на мой взгляд, единственное его достоинство, но он недостаточно грамотен для того, чтоб руководить таким культурным делом. Я знаю его с 18-го года, наблюдал в течение трех лет, он и тогда вызывал у меня впечатление человека психически неуравновешенного, крайне – «барски» – грубого в отношениях с людьми и не способного к большой ответственной работе. Затем мне показалось, что поездка в Америку несколько излечила его, но я ошибся, – Америка только развила в нем заносчивость, самомнение и мещанскую – «хозяйскую» – грубость. Он совершенно не выносит людей умнее и грамотнее его и по натуре своей – неизлечимый индивидуалист в самом плохом смысле этого слова» 106 106 См.: Документы XX века. Всемирная история в интернете. В сети: http://doc20vek.ru/node/1583 .