Леонид Наумов: Сталин и НКВД

«Клан Берия» в 40-е объективно оказался центром притяжения оставшихся Почетных чекистов. Особенно заметно это стало, когда в конце 40-х — начале 50-х стали понятны планы Сталина завершить «чистку» и избавиться от всех, кто помнил о событиях 1937–1938 гг. «У чекиста только два пути: на выдвижение или в тюрьму» — объяснил Сталин министру С.Д. Игнатьеву свои намерения.

Двусмысленная фраза… Понятно, для майоров и полковников это возможность стать генералами. А для генералов, руководителей региональных управлений и министров государственной безопасности какие есть возможности «карьерного роста» («выдвижения»)? Руководить республиками? Формировать союзное правительство? Вряд ли Сталин это имел в виду, а значит, у них только один путь — «в тюрьму».

Определенный трагизм ситуации придавало то, что эти планы Хозяина имели очевидный антисемитский привкус. «Я еврей и генерал госбезопасности, это гарантия того, что я закончу свою жизнь в тюрьме», — грустно шутил Л. Эйтингон.

Сразу после смерти Сталина Берия предпринял попытку воспользоваться ситуацией и взять под контроль всю политическую систему. У него были для этого необходимые ресурсы: единый МВД («НКВД») и опытные чекистские руководители, прошедшие «огонь 30—40-х годов». У Берия была политическая программа, которая как казалось ему, сделает его популярным в народе: десталинизация, политическая амнистия, демократизация. Наконец, противники Берия — Хрущев, Молотов и Маленков вряд ли все вместе могли сравняться со Сталиным. Однако, «вторая попытка» чекистов закончилась так же неудачно, как и «первая». Берия проиграл, потому что партийное руководство тоже сделало выводы из «ежовщины» и нашло в себе силы сплотиться против общего врага.

Сейчас иногда, кажется, что советское общество тогда упустило шанс быстрого реформирования и обрекало себя сначала на бессмысленное «строительство коммунизма» и затем на застой «развитого социализма». Поразительно, но спустя 30 лет Горбачев просто повторял шаги Берия: «десталинизация», «ограничение власти партийной бюрократии», «советский федерализм», «германский вопрос». Но это была уже другая история, память о страшном и трагическом «1937» живет и сейчас.

Таблица

Бутовский Полигон. 1937–1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. М., Институт экспериментальной социологии. 1997–2002 г. Вып.1–6.

Помнить поименно. Книга памяти жертв политических репрессий жителей Московской области. М., ООО «ФЭРИ-В», 2002 г.,

Расстрельные списки: Москва 1937–1941: «Коммунарка», Бутово. М., Общество «Мемориал» — издательство «Звенья». 2000.

Расстрельные списки: Донское кладбище. 1934–1940. М., 1993. Вып.1.

Расстрельные списки: Ваганьковское кладбище. 1926–1936. М., «Мемориал». 1995. Вып.1–2.

Хотелось бы всех поименно назвать…». Книга-мартиролог. [Хабаровск, 1997 — 2002

Агабеков Г. Секретный террор М.,1996.

Аллилуев В. Аллилуевы — Сталин. Хроника одной семьи. М., 2002

Аллилуева С. 20 писем другу. М.,1991.

Бажанов Б. «Я был секретарем Сталина» М.,1990.

С. Бадаш Колыма, ты моя Колыма. Нью-Йорк. 1986.

Берия С. Мой отец — Берия. М., 2002

Быстролетов Д. Пир бессмертных. М., 2001

Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. 1938, 1940. Документы и материалы. М., 2006.

Генрих Ягода. Сборник документов. Казань 1997.

Государственный антисемитизм в СССР 1938–1953. М.,2005