Леонид Наумов: Сталин и НКВД

В общем, прав Владимир Тольц, что «Берлинское восстание для Советского Союза кончилось тем, что был смещен Берия». 26 июня 1953 года он был арестован при странных обстоятельствах. В данном исследовании я не буду изучать сложные и противоречивые свидетельства обстоятельств его ареста. Очевидно, что личного оружия Г.К. Жукова и других участников «задержания» министра был недостаточно. Ключевой вопрос заключается в том, почему Берия не ждал контрударов Хрущева и не предпринял мер защиты. Но для нашей проблемы «взаимоотношение Партии и ВЧК» это не имеет принципиального значения.

Важнее вопрос о «планах Берия». При изучении его позиции по «германскому вопросу» неизбежно возникает такое же недоумение, как и по «украинскому вопросу». В конце мая он столкнулся с консолидированной позицией Хрущева и Молотова. Противников стало больше, на чем основана уверенность Берия, что он сможет контролировать ситуацию?

«План Берия» по германскому вопросу являлся секретом внутри страны, и Судоплатов признает, что он означал бы «уступки с нашей стороны, но проблема могла быть решена путем выплаты нам компенсации, хотя это было бы больше похоже на предательство». Если уж сочувствующий в данный момент Берия Судоплатов вынужден признать, что все «очень похоже на предательство», то что считали все остальные?

Определенную роль могла сыграть внешнеполитическая ситуация. Берия явно рассчитывал на поддержку английского руководства. 11 мая 1953 года Черчилль выступил с большой внешнеполитической речью в палате общин и в который раз призвал к немедленному созыву встречи в верхах «большой четверки», чтобы умиротворить Европу «новым Локарно». Черчилль больше не исключал нейтральной Германии. Причем, премьер-министр Великобритании первым поставил под вопрос аксиому западной аргументации 40—50-х годов, гласившую, что нейтральная Германия, якобы, автоматически окажется под контролем СССР. Берия хотел использовать академика Майского, который, с его точки зрения, «важная и идеальная кандидатура для того, чтобы осуществить зондаж наших новых инициатив на Западе, — вспоминал Судоплатов. — Он мог завязать личные контакты на высоком уровне, чтобы проводить нашу, резко изменившуюся после смерти Сталина политику».

Что на самом деле планировал министр внутренних дел? Когнитивная проблема заключается в том, что нам, на первый взгляд, трудно выстроить единую, непротиворечивую версию реальности.

Весной 1953 года Лаврентий Павлович Берия держал в своих руках страшной силы оружие МВД. У него был повод начать репрессии: убийство Сталина и восстания в ГУЛАГе. Убийство Сталина серьезнее, чем убийство Кирова. Реальные восстания бандеровцев — это не мифологический «заговор РОВС» в Западной Сибири, который стал толчком к «кулацкой операции» летом 1937 года. «Имея на руках такие козыри», Берия не должен был проиграть, но проиграл.

Практически все документы говорят о другом: Берия был «правый» и «либерал». Документы говорят о том, что наиболее последовательным сталинистом был Хрущев. Хотя он, скорее всего, и причастен к смерти Хозяина. «История — не мостовая Невского проспекта»…

Конечно, логичнее было бы увидеть в Берия сталиниста. Именно так и заявил Хрущев в своих мемуарах. У него было доказательство — Берия «вернул головорезов» и «восстановил НКВД». Зачем он это сделал? Тогда, летом 1953 года, в горячке борьбы за власть такой аргумент казался убедительным. Сейчас, спустя почти полвека, есть основания усомниться.

Берия действительно «восстановил НКВД» образца 1939–1940 гг. Но что он на самом деле хотел, мы не знаем. Бесспорно только одно — «сдать ГДР» и начать прямые переговоры с англичанами. В обмен на кредиты или в обмен на политические уступки (точнее, обещания уступок). Он хотел обогнать время на 35 лет. По крайней мере, в этом вопросе.

Его поражение- это неудача второй попытки «Почетных чекистов» взять под контроль ситуацию в стране. Партия победила, потому что события 1937 года убедили партийных чиновников, что перед такой угрозой необходима консолидация.

«Компартия, как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность», — так сформулировал Сталин свое видение партии в начале 20-х годов. Спустя четверть века, в конце 40-х, он решил познакомить советское общество с этими мыслями.

Знаменитая формула вождя о партии, как ордене меченосцев, с большим основанием отнесена к чекистам. Точнее сказать, что партия так и не стала таким орденом и вряд ли стремилась к этому, а чекисты стали. Или, по крайней мере, стремились к этому.