Михаил Лермонтов: Письма

Дело в том, что я обретаюсь в ужасной тоске: извозчик едет тихо, дорога пряма, как палка, на квартере вонь, и перо скверное!..

Кажется довольно, чтоб истощить ангельское терпение, подобное моему.

Что вы делаете?

Приехала ли Александра, Михайлова дочь — и какие ее речи? всё пишите — а моего писания никому не являйте.

Растрясло меня и потому к благоверной кузине не пишу — а вам мало; извините моей немощи!..

До Петербурга с обоими прощаюсь.

раб ваш М. Lerma.

Прошу засвидетельствовать мое нижайшее поч<���тение> тетиньке и всем домочадцам.

<���Петербург, август 1832 г.>

Любезная Софья Александровна;

до самого нынешнего дня я был в ужасных хлопотах; ездил туда сюда, к Вере Николаевне на дачу и проч., рассматривал город по частям и на лодке ездил в море — короче, я ищу впечатлений, каких-нибудь впечатлений!.. Преглупое состояние человека то, когда он принужден занимать себя, чтоб жить, как занимали некогда придворные старых королей; быть своим шутом!.. как после этого не презирать себя; не потерять доверенность, которую имел к душе своей… одну добрую вещь скажу вам: наконец я догадался, что не гожусь для общества, и теперь больше, чем когда-нибудь; вчера я был в одном доме NN, где, просидев 4 часа, я не сказал ни одного путного слова; — у меня нет ключа от их умов — быть может, слава богу! —

Вашей комиссии я еще не исполнил, ибо мы только вчера перебрались на квартеру: — Прекрасный дом — и со всем тем душа моя к нему не лежит; мне кажется, что отныне я сам буду пуст, как был он, когда мы взъехали. — Пишите мне, что делается в странах вашего царства? как свадьба? всё ли вы в Средникове или в Москве: чай, Александра Михаловна да Елизавета Александровна покою не знают, всё хлопочут! — Странная вещь! только месяц тому назад я писал:

И пришла буря, и прошла буря; и океан замерз, но замерз с поднятыми волнами; храня театральный вид движения и беспокойства, но в самом деле мертвее, чем когда-нибудь.

Надоел я вам своими диссертациями!.. Я короче сошелся с Павлом Евреиновым: — у него есть душа в душе!

— Одна вещь меня беспокоит: я почти совсем лишился сна — бог знает, надолго ли; — не скажу, чтоб от горести; были у меня и больше горести, а я спал крепко и хорошо; — нет, я не знаю: тайное сознание, что я кончу жизнь ничтожным человеком, меня мучит.

Дорогой я еще был туда сюда; приехавши не гожусь ни на что; право мне необходимо путешествовать; — я цыган.

— Прощайте, — пишите мне, чем поминаете вы меня? — Обещаю вам, что не все мои письма, будут такие; теперь я болтаю вздор, потому что натощак. — Прощайте;

член вашей bande joyeuse [17] веселой шайки ( франц. ).

М. Lerma.

Р. S. У тетушек моих целую ручки, и прошу вас от меня отнести поклон всем моим друзьям… во втором разряде коих Achille, арап; а если вы не в Москве, то мысленно.

Прощайте.

<���Петербург, начало августа 1832 г.>

Экспромтом написал я вам эти стихи, любезная Софья Александровна, и не имею духу продолжать таким образом. — В самом деле; не знаю отчего, поэзия души моей погасла;