Андрей Колесников - Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

– Но на всякий случай вы, конечно, станете рядом с ребенком, – добавил фотограф.

Мы подошли к слону. Я взял Машу на руки, она схватила слона за ухо и дернула что было сил. Я замер. Но слон, по-моему, даже не заметил нашего присутствия. Фотограф нажал на кнопочку.

– Слон, ты плохой, – вдруг обиженно сказала Маша.

– Почему он плохой? – спросил я, но тут же и сам понял. На самом деле для слона, как выяснилось, все это переживание тоже не прошло даром. В результате он пукнул. Представляете, что бывает, когда пукает слон? Запахло жареным.

– Папа, – спросила Маша, когда мы отошли на безопасное расстояние, – а если я опять возьму слона за ухо, он опять пукнет?

– Да, моя девочка, – сказал я, – поэтому больше мы к слону никогда подходить не будем.

И мы пошли в зал. Началось представление, и оказалось, что деликатная тема в этот вечер еще вовсе не исчерпана. Один клоун забавы ради начал на арене раздевать другого. В итоге клоун оказался в центре арены в одних блестящих трусах. Он медленно и с удовольствием поворачивался вокруг своей оси. У него был мощный загорелый торс. Его-то он, наверное, и стремился продемонстрировать публике.

Но его торжество продолжалось недолго. Маша смотрел а-смотрела на него, а потом с недоумением прошептала:

– А трусы?

Ее, конечно, никто, кроме меня, не услышал. А она обращалась, как оказалось, именно к клоуну. И, выждав еще несколько секунд, звонким детским голосом прокричала уже на весь цирк:

– А трусы?!

Взрослые и дети начали хохотать. Большинство, наверное, решило, что это так и надо, что моя Маша – «подстава». Но клоун-то знал, что она не «подстава». Он еще раз медленно обернулся вокруг своей оси и начал всматриваться в зал. В душе этот парень, я уверен, был стриптизером. И Машин крик донесся до самых потаенных уголков его души. Если бы она крикнула еще раз, он бы, возможно, снял трусы.

Но она этого не сделала. Хорошая девочка.

Моя дочь, когда была маленькой, легко решала все свои проблемы со мной. Как-то раз, год назад, она попросила меня почитать ей на ночь. А я и сам в этот момент не отказался бы, чтобы мне кто-нибудь почитал на ночь. Примерно так я ей, зевнув, и сказал. Ну, то есть на самом деле я, конечно, попытался объяснить ей, что надо же учиться засыпать безо всяких книжек, потому что скоро она начнет ходить в детский садик и там ей никто книжки перед сном читать не будет. Таким образом я решил одним выстрелом убить двух зайцев: ничего ей не читать и заодно подготовить ее ко взрослой жизни со всеми ее тяготами и лишениями.

Она спокойно выслушала. Потом она встала на четвереньки, придала своему личику максимально зверское выражение и прорычала своим тоненьким голоском, глядя на меня снизу вверх откуда-то с самого пола:

– Я – волк! Читать!

Я чуть не расплакался. Она-то, конечно, не знала, что от умиления. Решила, что от страха. Ну и читал ей потом разумеется, эту книжку, пока не пришла мама этого волка и не уложила его спать.

Теперь все иначе. Теперь она не может влиять на меня так прямолинейно. С возрастом ее методы усложнились.

– Папа, – говорит она, – дай мне конфетку.

– Хватит, – отвечаю, – ты сегодня целый день ешь конфеты. Посмотри на свой живот.

Она внимательно смотрит на свой живот.

– Папа, – говорит она, – мне только одну. Такое впечатление, что я собираюсь дать ей десять конфет, а она пытается остановить меня.

– Нет, Маша, наверное, не дам.

– Почему?

– Ты меня не убедила.

– Да? – с каким-то пониманием спрашивает она.

– К сожалению, да.

– А как тебя убедить?

– Подумай. Она подумала и бежит к маме:

– Мама! А как папу убедить?

– Это невозможно, – искренне отвечает ей мама.

– Невозможно… – тихо повторяет моя дочь. – Папа! Пойдем почитаем книжку!

– Другое дело! Конечно, пойдем.

Я рад, что она уже не просит эту конфету, от которой у нее покраснеют щеки.

– Мама, – кричит она, – мама! Я его убедила!

А вчера вечером я собирался на одно мероприятие и вынужден был надеть костюм. Я редко это делаю. Она, когда увидела меня, очень удивилась.

– Папа, ты что? – с недоумением спросила она.

– А что?

Она покачала головой.

– Ты куда?

– В гости.

– В таком виде?

Мне стало смешно. Всегда смешно, когда трехлетняя дочь разговаривает с тобой, как двадцатипятилетняя жена.

Но я тут же все понял. Она вообще-то была права. Она что, в гости никогда с отцом не ходила? Она очень хорошо знает, в чем ее папа ходит в гости. Оранжевая рубаха, разноцветные джинсы. Да что угодно, но ведь не костюм.