А. Корин: Феномен «Что? Где? Когда?»

Потом они с Витей Зарецким (мы еще на заре "Что? Где? Когда?" стали работать с психологами, и Витя Зарецкий был таким психологом) - я просто помню эту сцену - сидели всю ночь. Не разговаривая друг с другом. Потом Витя уехал на работу. А Ворошилов мне сказал: давай вместо этих рабочих и не рабочих семей возьмем студентов. Мы снимали 25 декабря, на набережной Шевченко. И помню, 31 декабря 74 года я ходила по общежитию МГУ и заглядывала во все комнаты, где люди уже готовились к Новому году, и говорила жалобным голосом: "Не хотите ли поучаствовать в "Что? Где? Когда?"? И 10 января... Ворошилов, для которого провал всегда был только толчком к движению. Это как закон. Он не мог жить, пока он этот свой провал не реабилитировал. И вот 10 января 1975 года, в баре в Останкино, где мы снимали "Что? Где? Когда?", впервые появилась рулетка, впервые завертелся волчок. Ворошилов вспоминал, что на следующий день после провала он гулял и увидел этот волчок в магазине "Малыш". И в ту же минуту у него все счастливо сошлось. Люди, сидящие за столом, та минута обсуждения, которая уже была в игре Ивановых и Кузнецовых, рулетка, которая указывала на отвечающего. А письма зрителей стояли в отдельной стопочке. И поскольку Ворошилову нельзя было появляться в эфире (было запрещено руководством), то Саша Масляков, который в то время, кажется, вел все передачи на телевидении, какие только можно было, спустился к нам. Перед ним лежала стопка писем, которые были написаны мною, и фотографии всех моих знакомых и родственников были туда вставлены, чтобы приучить зрителя. И в течение часа он эти письма открывал, зачитывал, кружился волчок, а стрелка тогда указывала на отвечающего.

После очень трудного выхода в эфир этой передачи, которую резали, кромсали, как и все предыдущие, мы снова вернули минуту на обсуждение, а стрелка волчка стала указывать на письма зрителей, а не на игрока. Это сейчас кажется, что все так просто, и что вообще просто открыть что-то новое. В чем-то мы настрадались страшно, и длилось это четыре года. Я считаю, что настоящий успех нашей передачи начался с 1978 года.

Это было счастливое время в том плане, что сегодня, я думаю, "Что? Где? Когда?" не могло бы родиться. Потому что сегодня телевидение берет только готовый, у кого-то проверенный формат, зная, что успех этого формата уже был в пятидесяти странах мира, вот его сегодняшнее телевидение покупает и выдает в эфир. А этот творческий процесс, который был у нас как в театре, когда премьера отличается от второго спектакля, когда каждый спектакль - особенный. За что актеры так любят театр? За то, наверное, что они все время в непредсказуемой работе. Так и у нас, в нашей передаче - творческий процесс шел у нас все время, постоянно. Я надеюсь, и по сей день тоже идет. Для Ворошилова установка на непредсказуемую игру, мне кажется, была решающей. Потребность в игре у него была очень сильной. И он был режиссером этой игры, а режиссер - всегда игрок. Без этого режиссера быть не может. Без игровой страсти.

- Не был ли он таким Карабасом-Барабасом, управляющим своими трюками?

- Вы знаете, он не ставил такой задачи, хотя многие говорили, что игроки - просто некие фигурки, которыми он играет. Трудно сказать, так это или не так. Вначале ведь на каком-то этапе у нас было жюри, а в жюри у нас были академики. Среди них, например, такой профессор, математик Леонид Рвачев. Его самое главное открытие - он просчитал математическим путем появление вируса гриппа. И по сей день действует его схема. Он рассчитал возможность появления вируса гриппа в разных городах. Однажды мы были у него на Старый Новый год. Он в тот раз серьезно выпил. И сказал такую вещь: он математическим путем просчитал все религии. И по всем признакам получается, что, действительно, есть некая сила... Ну, сегодня мы говорим уже и понимаем, что говорить об этом можно, и это не кажется диким, и много уже передач про это сделано, и много книг написано и прочитано. А в то время... Ну, когда это было? Какой-то восьмидесятый год или восемьдесят третий, не помню. В то время, конечно, это казалось безумием. Он говорил: "Понимаете, все равно математически все сходится так, что есть некая сила, которая управляет всем миром, как марионетками. И, на самом деле, все на Земле - это марионетки. И все это движется. У каждого есть своя воля. Но все равно она управляема". И тогда он сказал, что понимает: на самом деле Бог есть. Я это к чему говорю? Про Ворошилова часто говорили, что для него все игроки марионетки. Я понимаю, что в чем-то, наверное, это так. Но в чем-то. Он был и своеобразным энергетическим вампиром, который вместе с экраном вытаскивал из человека то, что в нем действительно есть. И там, конечно, лезло всякое, и плохое, и хорошее. Он говорил, что его на самом деле знатоки вообще не интересуют. Они - всего лишь инструмент в его игре. И когда его спрашивали другие телевизионщики, как он может делать одно и то же пятнадцать, двадцать, двадцать пять лет, он отвечал примерно так: чтобы решить то, что я пытаюсь решить для себя в жизни, в искусстве, мне достаточно игры "Что? Где? Когда?". Для него эта игра была неисчерпаема.