Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

В верхней части острова мы заложили четыре шурфа, и как только был снят дерновый слой, во всех шурфах почти незамедлительно последовали находки. Особенно часто попадались отщепы и керамика. Острые как лезвия бритв края отщепов становятся просто опасными, когда неопытный человек пытается извлечь отщеп из земли руками. Тогда на пальцах неминуемо остаются раны, порой довольно глубокие. Опасны в этом отношении мелкие халцедоновые отщепы: они мало чем отличаются от острых осколков стекла.

Не в меньшем количестве шла из поддернового слоя керамика. Несколько фрагментов оказались покрыты толстым слоем жирного и вязкого на ощупь нагара.

— Сколько на них гари! За ненужностью черепки побросали в костер, — усмехнулся кто-то из нас иронически.

— Религия древних вряд ли позволяла осквернять очаг, и черепки, наверняка, они не бросали в огонь. Для этого устраивались специальные хозяйственные ямы, — заметил Алексей Павлович, рассматривая находки.

— Тогда сосуды, видимо, ставили в костер, чтобы приготовить еду? — предположил я.

— Маловероятно, чтобы сосуды ставили прямо на огонь. Варили пищу, опустив в сосуд предварительно раскаленную гальку, — сказал Алексей Павлович.

Археологи всего мира чрезвычайно много внимания уделяют керамике. Миллионами единиц хранится она в музеях страны. И все-таки значение ее для археологии невозможно переоценить. Керамика — ярчайший свидетель культуры, ее лакмусовая бумажка. Она практически не подвержена влиянию времени. С керамикой, как говорят археологи, начинается человеческая цивилизация, а орнамент, оставленный на сосудах древними гончарами, — это первые свидетельства произведений искусства. Структура, особенности орнаментации зачастую точно определяют ее культурную принадлежность.

Керамика на Сучу, как, впрочем, и вся керамика на Амуре, плоскодонная. Чтобы хранить такую глиняную посуду в жилищах, нужна была более сложная домашняя утварь — деревянные полки, нары. В отличие от амурских аборигенов, обитатели таежной зоны Сибири в своих охотничьих шатрах и чумах не имели ни полок, ни скамеек, сидели прямо на земляном полу. Свои сосуды с острым дном они втыкали прямо в землю или ставили около камней. Ну и, конечно, несравним по живописности орнамент амурских неолитических сосудов с орнаментом сосудов лесного неолита древних сибиряков. Последний примитивен, прост и состоит из одних ямок и насечек. Другое дело неолит Амура. Яркостью окраски, внешним шиком здешние сосуды, по словам Алексея Павловича, сродни известным краснолаковым сосудам античной Греции и Рима!

Неолитическая керамика Нижнего Амура подвергалась и дополнительной художественной обработке — применялись резьба и некоторые скульптурные приемы. На красном лощеном фоне сосудов Сучу располагаются плавные и широкие, глубоко врезанные кривые линии больших спиралей.

Закончив шурфовку западин, мы вернулись к катеру и расположились отдыхать у обочины заброшенной грунтовой дороги, на душистой от белого клевера поляне.

Только Санька Тимохин, изморенный жарой, изрядно покусанный гнусом, раскрасневшийся, маялся на поляне, переворачиваясь с боку на бок. Наконец Санька поднялся с земли и, подойдя к отцу, стал легко тормошить его за брезентовые брюки.

— Что ты хотел? Если дурно тебе здесь — иди отдыхай на катер. Не мучайся... — строго сказал отец.

— Я хочу в лагерь... на качели, — чуть выдавливая слова, мямлил Санька.

— Ты что еще выдумал? Какой лагерь, какие качели? Что ты вечно придумываешь!

Санька был прав. Пока мы работали в верхней части острова, он умудрился устроить свою собственную разведку и сделал открытие — в центре острова обнаружил самый настоящий пионерский лагерь. А какой лагерь может быть без качелей? Санькину просьбу мы все хором поддержали, убедив отца в достаточной самостоятельности его сына. Тимохин сдался под натиском коллектива, и Санька, счастливый, пулей помчался в сторону лагеря.

Последний запланированный на острове шурф заложили у протекающего здесь ручья в образовавшейся из супеси релке. Найденные фрагменты керамики поразили нас совершенно неожиданным обликом. Это были достаточно крупные черного цвета черепки от гладкостенных сосудов. Два ряда тонких горизонтальных валиков окружали венчик сосуда — горловину. Кое-где валики соединялись между собой вертикальными перемычками.

На эти особенности довольно простого и непривлекательного орнамента мы и не обратили внимания, но Алексей Павлович негромко, с долей беспокойства в голосе, произнес: