Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

Прямо из океана на фоне узкой полоски кроваво-красного заката и темнеющего над ним густой синевой неба вырастает точеный конус неповторимого Алаида. Самый высокий и красивейший вулкан Курильской гряды в гордом одиночестве и неприступности, кажется, плывет в волнах Вечности. Вокруг ни единого облачка. Такие дни выпадают здесь крайне редко. Стоим, как завороженные, не в силах оторваться от этого великолепия. Сколько раз мы проводили мимо тебя, Алаид, и всегда ты скрывался от наших взглядов мрачной завесой серых холодных туманов. Ну что ж, тем дороже этот подарок. Спасибо, Алаид! Пытаемся снимать. И запоминаем на всю жизнь неправдоподобную, поразительную красоту вулкана.

Поздно вечером подъехали к какому-то сараю. Там и заночевали. Вездеход же вернулся назад.

Утро промозглое — ветер и сырой, обволакивающий, пронизывающий до костей туман. Голая холодная земля. Леса нет. Весь остров — плоскогорье из песчаных дюн, покрытых хилой растительностью. Изредка попадаются колки карликового стланика — кедрача или ольховника — да неприхотливый рододендрон. И травы, травы, травы... Много цветов — желтых, белых, голубых...

Недалеко от дороги лежит перевернутый старый японский танк с распущенной гусеницей. По сравнению с нашими «тридцатьчетверками» он выглядит игрушечным. Но у десантников, бравших Шумшу, танков вообще не было. Чуть дальше валяется башня от другого танка. Хорошо срезана, мастерски. Это склоны высоты 165, одной из двух господствующих сопок, прикрывавших путь к базе. Старые, заросшие траншеи, бетонированные блиндажи, на потолках которых уже успели вырасти сталактиты. И везде стреляные гильзы — русские, японские, пэтээровские, орудийные. И так по всему острову. Бои здесь были короткие, но яростные.

Укрепления, укрепления... Сколько их тут было? Этого сейчас не знает никто. До сих пор находят и здесь и на Парамушире склады со снарядами, патронами, минами. Бывало, в магазинах перебои с рисом, а в желудках прихлопнутых капканами крыс — свежий рис: значит, где-то есть склады с продовольствием. Нас предупреждали, что на острове, по-видимому, еще остались неразминированные катакомбы. Настроено здесь было порядочно. Сооружали укрепления в основном китайцы. Как утверждает молва, потом они были вывезены на баржах в море и потоплены. Так самураи сохраняли секреты Шумшу.

Напротив миражом виднеется в тумане небольшая сопочка. Легендарная высота 171. Та самая, где совершили свой бессмертный подвиг матросы-тихоокеанцы Николай Вилков и Петр Ильичев. На противоположном склоне — два полуразрушенных дзота. Чуть ниже, в секторе их обстрела, — большое бетонное надгробие братской могилы, слева и справа — символические могилы Героев, повторивших подвиг Матросова. Туман и ветер. Все как в те августовские дни сорок пятого. Только тихо. И можно спокойно подойти к черным провалам дзотов и даже заглянуть внутрь.

А тогда... Изрыгающие огонь и смерть пулеметы прижимали матросов к холодной сырой земле. А справа, глухо урча, неотвратимо ползли уродливые японские танки с намалеванными синей краской драконами на бортах. И надо было во что бы то ни стало взять эту распроклятую высоту.

Что смогло толкнуть на дзот, на верную гибель этих двух парней? Были уже испробованы все способы. Выбора не оставалось. Первым поднялся тяжело раненный в руку Николай Вилков. Один дзот замолк, но второй продолжал стрелять. И тогда поднялся еще один — восемнадцатилетний Петр Ильичев. За ними пошли другие. Бой еще продолжался, но дзоты уже молчали. Это случилось 18 августа 1945 года около полудня.

А начиналось все несколькими днями раньше. В ночь на 15 августа, через шесть дней после объявления Советским Союзом войны Японии, командующий Камчатским оборонительным районом генерал-майор Гнечко получил приказ Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке маршала Василевского о подготовке и проведении десантной операции с целью овладения Курильскими островами. Сроки — кратчайшие. И с утра все пришло в движение. В городе был спешно мобилизован автотранспорт для переброски войск, разгружались и готовились суда, предназначенные для десанта.

Ночь на 16 августа была теплая и тихая. Туман скрыл очертания Авачинской губы. А к порту в кромешной темноте подходили все новые и новые колонны десантников, шли тягачи с орудиями и снарядами, подъезжали автомашины, и все это исчезало в чреве чернеющих у стенки судов. К вечеру следующего дня последний корабль отошел от пирса и встал на рейде.