В. Наумов - Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.

Публикуемая в сборнике стенограмма пленума раскрывает обстановку в Президиуме ЦК накануне ареста Берии и содержит некоторые факты о его подготовке. Наиболее активную позицию занимали Маленков, Хрущев, Молотов, претендовавшие на лидерство в партийном руководстве. Другие вовсе не требовали казни Берии. Использовать его на хозяйственной работе, естественно, выведя из состава ЦК, предлагал, например, Микоян. Хотя и он, и К.Е. Ворошилов в конце концов согласились с арестом Берии, дабы не нарушать единства в Президиуме ЦК, аргументы Маленкова и Хрущева не казались им убедительными: они не видели никакого заговора, подготовленного Берией.

Сведения, почерпнутые из стенограммы пленума, позволят читателям более критично воспринимать имеющиеся в научном обороте источники другого вида— воспоминания очевидцев. Наиболее подробно об аресте Берии рассказывал Хрущев (см., например: Хруще в Н. Акция. — В кн.: Берия: конец карьеры. М.,1991, с. 262–281). Арест производила специально подготовленная вооруженная группа военных во главе с заместителем министра обороны Г.К. Жуковым. Случай в истории СССР беспрецедентный.

Вот что пишет по этому поводу Хрущев: «Почему мы привлекли к этому делу военных? Высказывались соображения, что если мы решим задержать Берию и провести следствие, то не вызовет ли Берия чекистов, нашу охрану, которая была подчинена ему, и не прикажет ли нас самих изолировать? Мы совершенно были бы бессильны, потому что в Кремле находилось довольно большое количество вооруженных и подготовленных людей. Поэтому и решено было привлечь военных».

Тайно вывезенный поздним вечером из Кремля Берия был доставлен на гарнизонную гауптвахту Москвы, а на следующий день переведен в бункер штаба противовоздушной обороны, где и содержался до окончания следствия и суда.

Дальнейшие события развивались по хорошо отработанному еще в сталинские времена сценарию. 29 июня 1953 г. на заседании Президиума ЦК было принято постановление «Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии». Ведение следствия по делу Берии поручалось протеже Хрущева — Генеральному Прокурору СССР Р.А. Руденко, утвержденному в должности на этом же заседании.

Прежний прокурор, Г.Н. Сафонов, как пишет Хрущев, «не вызывал у нас доверия, и мы сомневались, что он может объективно провести следствие по делу Берии». Постановление Президиума ЦК обязывало Руденко «в суточный срок подобрать соответствующий следственный аппарат, доложив о его персональном составе Президиуму ЦК КПСС, и немедленно приступить, с учетом данных на заседании Президиума ЦК указаний, к выявлению и расследованию фактов враждебной антипартийной и антигосударственной деятельности Берия через его окружение». По выражению Хрущева, «дело закрутилось».

Спешно, насколько это технически было возможно, был созван пленум ЦК КПСС, который открылся 2 июля. Режиссура его проведения в основном повторяла политические спектакли 30-х гг., за исключением одной существенной детали — Берия на пленуме отсутствовал, и поэтому, в отличие от своих предшественников (Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова и др.) лишен был возможности выслушать обвинения в свой адрес и выступить с объяснениями. Впрочем, это никоим образом не могло повлиять на исход дела.

Выступавшие на пленуме были единодушны в оценке деятельности своего недавнего коллеги, не стеснялись в выборе обвинений и уничтожающих характеристик. Чего в этих выступлениях было больше — праведного гнева, сладострастной мести, самооправдания или стадного чувства самосохранения — сказать трудно. Хор хорошо подобранных голосов звучал мощно и слаженно, пленум постановил исключить Берию как врага партии и советского народа из членов КПСС и предать суду.

Берия, безусловно, знал о готовящемся пленуме, который должен был решить его судьбу. О необходимости проведения пленума говорил Хрущев еще на заседании 26 июня. В надежде как-то повлиять на решение, которое было легко предугадать, Берия пишет письма в Президиум ЦК. Хрущев вспоминал: «Когда изолировали Берию, он попросил карандаши и бумагу. Мы посоветовались между собой, у некоторых были сомнения, а потом решили дать, может быть, у него появились какие-то побуждения рассказать искренне, что он знает о том, в чем мы его обвиняли. Он начал писать записки». Генерал К.С. Москаленко, отвечавший за содержание Берии под арестом, в своих воспоминаниях утверждает: «Все эти письма мы докладывали членам Президиума Маленкову, Хрущеву и Булганину. А потом получили указание больше ему не давать ни бумаги, ни карандаша, ни ручки, то есть запретить писать, что и было исполнено».