Коллектив Авторов: Зверства немцев над пленными красноармейцами

В Умани оказался еще более страшный концентрационный лагерь. Этот лагерь известен во всех захваченных районах Украины под названием «Уманьской ямы». Нас загнали в огромный глиняный карьер диаметром около трехсот метров. Отвесные стены этого карьера высотой до пятнадцати метров охраняли усиленным конвоем, открывавшим беспорядочную стрельбу из автоматов при малейшем движении в яме.

Здесь находилось несколько тысяч заключенных из пленных красноармейцев и гражданского населения, много железнодорожников из-под Аккермана. Управляли нами по радио. Каждое утро репродуктор выкрикивал приказ одной группе строиться у стены номер один, другой — у стены номер два, номер три и номер четыре. Стена номер два часто означала смерть, около нее расстреливались без всякого повода не понравившиеся чем-либо охране.

Голодали мы здесь еще больше, чем в Голованевском. Умерших от голода хоронили тут же в яме; мертвых было так много, что мы не успевали их закапывать, да и закапывать было нечем. Для того чтобы как-нибудь согреться, некоторые из нас руками вырыли в стене норы. Стена обвалилась и похоронила под собой 36 человек.

Однажды фашисты затеяли своеобразный спектакль. Голодным людям кинули вниз раненую лошадь. Когда мы ее стали резать, наверху появился фотограф, который запечатлел это на пленке. Очевидно, таким путем создавалась очередная немецкая фальшивка, извращающая какие-то факты. У лошади собралось слишком много людей, фотограф был недоволен кадром, но автоматчик помог ему и убил несколько человек.

В этот же день тот же фотограф инсценировал в яме «гитлеровское милосердие». Среди нас находился старший лейтенант Новиков, который имел одиннадцать ран. Новиков был совершенно раздет, фашисты перед объективом аппарата перевязали ему раны и надели чистую рубашку. Однако, как только фотограф закончил свою работу, эту рубашку отняли у Новикова, сорвали с его ран все повязки и зверски избили.

Была у фашистов еще одна излюбленная забава — спускать в яму собак и натравливать их на нас. Не одному человеку перегрызли они руки и ноги. Практиковалась и такая пытка: раненого клали на землю и вливали в него через лейку ведро воды. В «Уманьской яме» я находился всего несколько дней, но пережитого здесь никогда не забуду.

Из Умани меня погнали в Винницу. Однако по дороге я должен был перенести еще одно испытание. В пересыльном пункте у Гайсина было то же, что и в первых двух лагерях, только вместо палок палачи применяли резиновые дубинки.

В Гайсине мне удалось бежать. Когда в ближайшем селе я рассказал крестьянам, что вырвался из «Уманьской ямы», на меня смотрели, как на воскресшего мертвеца. Крестьяне отнеслись ко мне исключительно сердечно, переодели, накормили, указали дорогу.

Свыше полутора месяцев был я в лапах у немцев и каждый день снова и снова думал о том, что фашистский плен хуже смерти. Прежде я бы просто не поверил, что возможны такие зверства, какие творят немцы над советскими людьми. Но теперь я видел это собственными глазами, на себе испытал эту муку. До сих пор мои раны не зажили. Но сейчас я окружен товарищами, я — у своих, обо мне заботятся, и силы мои мало-помалу восстанавливаются.

Сейчас мне хочется только одного — чтобы поскорее зажили мои раны! Тогда я сполна рассчитаюсь за все с фашистскими негодяями. Я буду мстить им за кровь и страдания наших людей до тех пор, пока бьется мое сердце, я буду истреблять их беспощадно, как бешеных псов, как самых чудовищных гадин, какие есть только на земле.

Рассказ сержанта Коверсун

Наша рота прорвалась в расположение врага. Бой был упорный. Мы пошли в контратаку. В тылу боя вместе с несколькими бойцами, действовавшими под командой лейтенанта Крупеева, я забрался далеко и оторвался от своих.

Двигаясь в лесу, мы подверглись внезапному нападению врага. Сопротивлялись упорно, но фашистов было во много раз больше, чем нас. Силы наши в конце концов иссякли, не стало патронов. Нас окружили и взяли в кольцо. Началась чудовищная расправа. Варварским пыткам был подвергнут лейтенант Крупеев. Ему свернули голову, вырвали руки и продолжали надругательство над трупом. Зверски замучен был красноармеец Щупаев. Его пытали, кололи пятки штыками, плевали в лицо, избивали. Потом ему размозжили череп прикладом.

Фашисты походили на зверей, упивавшихся человеческой кровью. Палачи действовали не торопясь и старались причинить своим жертвам наибольшие страдания.