— Я по-хорошему. Только в дом позову. Даю слово.
Пустили. Вышел на улицу, а Иннокентий Кузьмич на пригорке стоит. Окликнул его:
— Зайди на час.
Как увидал он Лонгурова, как припустится от него бежать! А бежать ему на культе трудно, да еще в гору.
— Верите — нет, жалко мне его стало. Человек пожилой, инвалид. Да и у него горе — Генка-то тоже сидит. А не понял он моих добрых намерений, испугался меня, убежал. Так и вернулся я домой ни с чем, без своего обидчика.
Однако дня через три через людей передал Иннокентий Кузьмич Афанасию такие слова: пусть, дескать, этот вор из деревни убирается на все четыре стороны, все равно жизни ему здесь не будет.
И хотя с председателей его давно скинули и был он никто, но, как это еще в деревнях бывает, люди по привычке считали его начальником и верили, что, если он захочет, может человеку и навредить. И во второй раз послушал Афанасий Лонгуров родню и снова сделал ошибку — уехал из деревни.
Но ехать далеко, собственно, ему не пришлось. На той же станции, куда он две недели назад прибыл, полный всяческих добрых планов, сейчас с хмельной головой ввязался в случайную привокзальную драку и в результате — снова суд и снова тюрьма. И опять мучительные раздумья о своей судьбе.
Кончился и этот срок. Вышел Лонгуров, как писала многотиражка «Голос заключенного», с твердым намерением «стать на путь исправления». За годы, проведенные в заключении, деревенский тракторист стал еще и дизелистом, квалифицированным электриком.
— Все электрооборудование, сигнализация, освещение, телефон в заключении — все на мне. Кино глядим, движок заглохнет, киномеханик кричит в зал: «Лонгуров, зайди!»
Научился Афанасий играть на баяне, выступал на вечерах самодеятельности. Далее к шефам выезжали с концертами.
— Правда, ноты плоховато знаю. Больше подбираю по слуху. Верите нет, выходной марш из оперы «Аида», музыка Верди, сам подобрал. По радио слышал.
На этот раз решил Лонгуров даже на побывку не ездить в родную деревню — от греха подальше. Но тянула его Сибирь — поехал в другую область, в соседнюю. Оказался он в большом сибирском селе. Устроился электриком, а по вечерам под его баян в клубе танцевала молодежь.
В село вскоре приехал новый киномеханик по имени Лена. Афанасий был первый, с кем она здесь познакомилась, — как-никак они коллеги. В первый же вечер выяснилось, что киномеханику негде даже переночевать.
— Пойду к председателю, попрошу устроить.
— Зачем вам на ночь глядя идти искать председателя? — сказал Афанасий. — Идемте, я уступлю вам свою кровать. Белье хозяйка сменит, я попрошу. А я переночую у товарища.
Так и сделали. И с того первого дня между киномехаником и электриком установились добрые, товарищеские отношения. Лена ему определенно нравилась, и, недолго думая, решил он на ней жениться.
— Женюсь, буду как все. Домишко свой поставим.
Но у молодого киномеханика были, видимо, свои на
этот счет планы.
Как-то вечером Афанасий встретил ее с другим парнем. Решил выяснить отношения.
— Пойдем в клуб, потолковать надо.
Когда же девушка отказалась, взял ее за руку и потащил. На ступеньках она зацепилась за что-то ногой, порвала чулок. Подоспела ее подруга, принялась стыдить Афанасия:
— Ты чего ее силой тащишь? Или хочешь, чтобы я милицию позвала?
— Да я что… — растерялся электрик. — Мне с ней потолковать надо…
— Разве ж так толкуют? Эх ты, медведь! Тебе только с бревнами под ручку ходить, а не с девушками.
На другой день незадачливый жених пошел в магазин, купил чулки, принес киномеханику:
— Извини за вчерашнее.
Но кто-то из очевидцев уже пожаловался на него участковому, и участковый вызвал Лонгурова к себе:
— За старое принялся? Опять туда же хочешь? Вот заведу дело — будешь знать.
— Да вы что?!
Сама пострадавшая, правда, написала заявление участковому:
«Я на него не в претензии. Просто он такой бирюк, незнакомый с хорошими манерами, а так человек добрый. К тому же извинился и чулки купил. Прошу дела не заводить».
— Это она, конечно, верно написала. С женщинами обращаться я вовсе не умел. Да и кто же меня этому учил? Смешно даже сказать «хорошие манеры». Если б ей все рассказать, чему меня бывалые тюряги в заключении учили…
Участковый заявление принял, а дело решил все-таки завести. Может быть, просто попугать парня, а может, ему хотелось сплавить из своего села пришлого грубияна: кто его знает, что он еще может отмочить, а ты, участковый, потом отвечай. Да еще с двумя судимостями.
Читать дальше