Было поздно. Улицы пустынны. Яхнов шел медленно. «Что теперь будет?» — сверлила его одна мысль. В общежитии взялся за дневник: хотелось поразмыслить над тем, что произошло, что сказал прокурор.
«…Легче сквозь землю провалиться, чем рассказывать всему собранию о своем прошлом, — писал Яхнов. — Простят ли? Нет. Одни мои судимости напугают всех. Разве они поймут? Какой позор! Зачем еще выдумали суд общественности?..»
…В красном уголке тесно. Больше восьмидесяти рабочих, с которыми Яхнов вот уже три месяца трудился бок о бок, собрались на свое необычное собрание. Такого еще не было в их коллективе. На виду у всех, в первом ряду, с опущенной головой сидел Яхнов.
Первым выступил прокурор. Он рассказал о прошлом Яхнова и о новом преступлении. Рабочие всколыхнулись, зашумели. «Вор же, всю жизнь воровал! Что еще он скажет в свое оправдание?» — с возмущением думали некоторые.
— Пусть расскажет, почему он ворует! — послышались голоса из зала.
Яхнов тяжело поднялся с места, долго молчал, потом заговорил:
— Меня обвиняют, как видите, в том, что я… в общем, вы слышали. Я этого не помню…
И он сел.
Слово взял председатель постройкома.
— Вы подумайте хорошенько, товарищи! Государство доверило нам решить судьбу человека. По существу, судьбу рецидивиста-вора, — взволнованно говорил он. — Быть Яхнову в тюрьме или работать с нами? Так чего же ты перед нами темнишь? — обращается он к Яхнову. — Если хочешь быть с нами, мы посмотрим, можно за тебя поручиться или нет. Но я вижу, не хочет он искренне признать свою вину. Даже в такой момент не говорит правды. Стало быть, не осознал своих ошибок и не порвал с прошлым. Вношу предложение — просить судебные органы поступить с Яхновым по закону. Коллектив может взять на себя ответственность только тогда, когда он честно признается и даст нам слово. С работой он справляется хорошо.
Яхнову от этих слов стало не по себе. Он опять встал.
— Признаюсь, я был пьян, — заговорил он, — а пьяному море по колено. Может, что-нибудь и натворил. Наверное, было. Только дайте мне срок, не губите снова мою жизнь… — слезы покатились по его щекам.
Собрание проходило бурно. Никто не оправдывал Яхнова. Рабочие гневно осуждали его, стыдили, позорили. Драили наждаком.
— Взять Яхнова на поруки — это ответственное дело. Нам придется за него отвечать. А если он снова совершит подобное? Где гарантия, что. этого не случится? Гарантия, мне кажется, в том, что нам он обещал исправиться. Я думаю, что нам не стоит брезговать его прошлым, оставим его на заводе. По-моему, он не потерян для нашего общества. Надо взять его на поруки, — закончила свое выступление комсорг Вера Самсонова.
И рабочий коллектив взял Яхнова на поруки.
После собрания Яхнов не скоро пришел в себя. Он все думал: ну, теперь все отвернутся от него. А может, прокурор все-таки передаст дело в суд?
Но верят, очень верят у нас человеку. И прокурор принял решение прекратить дело Яхнова и отдать его на поруки коллективу.
И вот Яхнов снова перед прокурором, он пришел сам, побеседовать с Арсентием Николаевичем, еще раз заверить его, что это в последний раз он оступился и больше никогда не позволит переступить советский закон.
— Скажу откровенно, — говорит он, — больше всего на меня подействовало то, как люди, трудовые деньги которых я раньше бессовестно крал, эти же люди спасли меня от новой катастрофы. Я теперь понял: настоящий мой друг — весь коллектив. Его осуждение для меня куда тяжелее, чем судебный приговор…
И ведь никто не отвернулся, — дрогнувшим голосом продолжал Яхнов. — Они же обо мне заботятся. Вот недавно помогли мне приобрести костюм, пальто. А наш комсорг, Вера, никогда не забывает пригласить меня то в кино, то в цирк. Узнали, что я люблю читать, — книги мне приносят. В общем, будьте уверены, товарищ прокурор, теперь уже со мной ничего не случится, работаю хорошо, норму перевыполняю. И большое вам спасибо. Я вас не подведу.
— Меня — что, — улыбнулся Сергеев, — себя больше не подводите.
— И себя тоже.
Из мест заключения в прокуратуру, в суды, в милицию идет довольно много писем от тех, кто отбывает наказание. Письма эти разные. Иные выражают свое несогласие со строгим приговором суда, другие раскаиваются в содеянном, третьи благодарят наше правосудие за тот урок, который оно им преподало, и дают клятву впредь жить честно, не нарушать закон.
Многие из этих посланий написаны горячо, искренне, и тем не менее юристы знают, что далеко не каждой строке в них надо верить. Нельзя забывать, что человек; находится в нелегких условиях, он лишен самого дорогого в жизни — свободы, ему больно, и боль эта искренняя. Может быть, в эти дни он и сам глубоко верит в то, что пишет, и раскаивается искренне, и клянется, что называется, от всей души.
Читать дальше