Борис Носик - Прогулки по Парижу Левый берег и острова

«Я открыл впервые глаза в грустных меблированных комнатах на улице Месье-ле-Пренс, в среде певцов и артистов, говоривших по-русски и по-армянски».

В этой верхней части улицы, в саду монастыря кордильеров, в зданиях, выросших на месте двух знаменитых коллежей старины – Коллежа д'Аркур (основанного еще в 1380 году) и Коллежа юстиции (основанного в середине XIV века), размещается ныне один из самых престижных лицеев французской столицы – лицей Людовика Святого (Saint-Louis).

В доме № 49 жил английский поэт Генри Лонгфелло, автор «Песни о Гайавате», и когда пробегаешь мимо, строки бунинского перевода неотвязно крутятся в голове («Дай коры мне, о береза…») вперемежку с трогательными обрывками школьного английского и голосами школьных друзей с Первой Мещанской (If I shake my holy tresses…).

Улица Господина Принца издавна славится особенными кабаками и элитарно-студенческой экзотикой даже в кабацком океане Парижа. Бар «Ла Пайот», что невдалеке от лицея, держится за свой особый аромат старины. Здесь крутят старые пластинки и блюдут атмосферу «ретро»… Меняются студенты в квартале, уходят былые лицеисты, а в баре все так же толкуют о книжках, шпаргалках, экзаменах и признаются в любви (зачастую даже ВПЕРВЫЕ). В этой уникальной парижской дискотеке (диски-то все же крутятся) никогда не танцуют: слушают, беседуют, грустят…

Еще чуть ниже по улице тоже знаменитое (а может, и единственное в своем роде) кафе – «Полидор». У него весьма солидный для питейного заведения возраст – сто пятьдесят лет. Его старинные газовые рожки освещали еще склоненные над стаканом головы Жореса, Верлена, Барреса, Джеймса Джойса. Как и полтора века назад, «Полидор» – заповедник интеллектуалов, по-здешнему «интелло».

Гуляя по улице Месье-ле-Пренс, поневоле остановишься у странных витрин, где выставлены непонятные, зага дочные красивые предметы. Вроде как в этой таитянской лавочке, в витрине которой рядом с ожерельями из искусственных цветов – китайские похоронные извещения. Эта лавочка – парижский уголок острова Таити. У таитянских студентов в Париже издавна вошло в привычку собираться в этой лавочке, вдыхать родные ароматы, трогать знакомые с детства предметы, повторяя умиленно: «феноа», «о, феноа» (стало быть, она, родина)…

Неподалеку от таитянской лавочки – кабаре «Эскаль». Утверждают, что оно самое латиноамериканское во всем Латинском квартале. Принадлежит оно латиноамериканской музыкальной группе «Мачукамбос», которая застряла в Париже еще в конце 50-х, когда ей вдруг повезло с заработком, и решила: куда ехать, от добра добра не ищут. Завсегдатаями кабаре были некогда и Ботеро, и Габриель Гарсиа Маркес, и Хулио Кортасар. Действие одного из романов Кортасара тут неподалеку и завязывается – в «Полидоре».

Поблизости тут же и «Анагура», японское кафе, одно из первых в Париже кафе-«караоке», певческое кафе, где знаменитая певица на телеэкране открывает рот, а клиенты дружно поют навязшую в зубах песню: чем бы клиенты ни тешились, лишь бы запивали жажду.

Рядом с кафе замечательный книжный магазин «Лестница» (Escalier), где продают детские книжки и педагогическую литературу. Лестница там есть, и она ведет в подвал, где море детских книг издательства «Натан». Неподалеку здесь китайская книжная лавка. Вообще, эта улица была (еще задолго до возникновения в Париже «чайна-тауна») одной из первых зачинательниц китайской торговли в Париже (японцы пришли позднее). Одна из здешних китайских лавок торгует предметами восточной медицины и всякой прочей магии.

По левую сторону на нашем пути останется маленькая площадь Одеон и большой старинный театр неоклассической архитектуры – театр Одеон. Когда-то (в 1784 году) здесь гремела «Женитьба Фигаро», потом играла Группа Жана-Луи Барро, теперь здесь выступают с гастрольными спектаклями виднейшие театры Европы.

В том помещении (дом № 1 на площади), где теперь Располагается Франко-американский центр, на протяжении ста пятидесяти лет находилось литературное кафе «Вольтер». Между войнами его обживала парижская колония американских писателей – Скотт Фииджеральд, Хемингуэй, Эзра Паунд, Синклер Льюис, Гертруда Стайн и другие. В ноябре 1928 года Маяковский читал в этом кафе стихи, соблазняя несчастную литературную эмиграцию своим материальным процветанием и славой. Маяковского шумно приветствовали просоветски настроенные евразийцы (среди них муж Марины Цветаевой С. Эфрон). В отчете об этом вечере, напечатанном в журнале «Евразия», М. И. Цветаева написала, что, по ее мнению, «сила… там». Это выступление испортило ее отношения с эмиграцией и с лучшей парижской газетой, где ее до того еще печатали. С самой «силой», толкнувшей ее в петлю, ей довелось встретиться позднее. Процветающему Маяковскому до трагической развязки тогда оставалось уже совсем немного…