Станислав Пестов - Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней

Конечно, Яков Ильич погорячился, предположив, что при взрыве атомной бомбы температура достигает миллиардов градусов, заблуждался он и насчёт висмута и свинца, считая их горючим для «делящейся» бомбы.

Но зато в самом главном он оказался прав — термоядерную бомбу можно «поджечь» взрывом «делящегося» атомного заряда. И ещё не менее ценно его замечание о том, что реакции синтеза могут «повысить энергию, освобождаемую при взрыве основного (делящегося! — авт.) вещества».

По сути дела Френкель предвосхищает идею сахаровской «слойки» — атомной бомбы с термоядерным усилением, которую многие ошибочно называют водородной бомбой.

На письмо Олега Лаврентьева в ЦК ВКП(б) отреагировали необычайно быстро. Не прошёл ещё и месяц, как оттуда позвонили в сахалинский обком партии и вскоре в войсковую часть, где служил Олег, прибыл подполковник инженерной службы Юрганов.

«Насколько я понял, — рассказывает Лаврентьев, — его задачей было убедиться, являюсь ли я нормальным человеком со здоровой психикой».

В те времена, как, впрочем, и в теперешние находилось много «изобретателей», которые «бомбили» все инстанции проектами вечных двигателей, уравнениями вселенной и прочим вздором. Особенно много стало поступать прожектов, когда газеты сообщили, что американцы взорвали первые атомные бомбы.

«Я говорил с Юргановым, — вспоминает Лаврентьев, — на общие темы ядерной физики, но конкретных секретов раскрывать не стал»…

Подполковник заинтересовался, как молодой солдат дошёл до такой жизни, что стал «всамделишным» изобретателем, да ещё в такой малоизвестной и малопонятной области, как физика ядра.

А этому в некоторой степени, надо сказать, способствовало и то, что на Сахалине Олег переквалифицировался в радиотелеграфиста и занял должность сержанта. А сержанту полагалось денежное довольствие, и он через Посылторг выписал из Москвы интересующие книги по естественным наукам, а также подписался на журнал «Успехи физических наук».

Ещё в школе Олег увлекался радиоконструированием, поэтому он быстро освоил новую специальность и стал радистом II класса. Круглосуточное дежурство на «радиоточке» в ожидании сигнала от Центральной радиостанции давало много времени для раздумий и чтения. Вместе с товарищем Олег соорудил направленную антенну, и вскоре они ответили Центральной, чем изумили её до крайности, — как мог дойти сигнал от такой маломощной радиостанции?

Рядовой Лаврентьев учился сам и вёл занятия с радистами. И даже читал лекции офицерскому корпусу, в особенности, когда стала прибывать новая техника и нужно было разобраться во всех её тонкостях.

Однажды командование попросило молодого солдата подготовить лекции для личного состава по атомному оружию. Ему выделили несколько дней для подготовки, и он обложился учебниками, книгами, журналами. Олег заново переосмыслил всё, что накопил за многие годы изучения ядерной физики.

Не до конца ясные идеи определились — стали почти осязаемыми принцип и конструкция термоядерной бомбы. Как говорит Лаврентьев, «…именно тогда произошёл переход количества в качество». И уже к началу 1948 года, когда ни американские, ни советские учёные ещё не стояли на верном пути создания водородного заряда, он мог чётко сформулировать последовательность ядерных реакций, которые приведут к термоядерному взрыву.

Но зрело это решение долгими годами. Наукой, а в особенности экспериментом, Олег увлёкся довольно рано. В его псковской квартире, где жила их семья, — отец- писарь, мать- медсестра — он провёл первый электротехнический эксперимент в четыре года. С помощью табуретки и куска проволоки Олег устроил короткое замыкание в розетке, от чего сгорела проволока, но дом и он сам уцелели.

Со временем разрушительные опыты сменились созидательными. В то время любителям негде было купить подручные материалы и приборы, да что там говорить — простых зубных щёток не найти было подолгу в продаже. Социализм ухитрялся всё сделать дефицитным, поэтому любителям приходилось самим придумывать, изобретать, делать мудрёные приспособления «на коленке». Даже учёные, работавшие над созданием атомной бомбы, многое покупали на барахолке, чтобы из этого смастерить уникальные приборы.

Не потому ли «российская голь» так хитра на выдумку, так изобретательна?

И школьник в провинциальном городе Пскове, задумавший сделать микроскоп, остроумно использует в качестве объектива каплю воды, а для вольтовой дуги сподобился приспособить карандаш, точнее, его грифель.