Л. Гаррос - Военно-морской флот Франции во Второй мировой войне

Статья 9-я относилась к минным заграждениям и различным техническим вопросам.

Вне всякого сомнения, статья 8-я, которая должна вызвать бурю протеста, была неясной, плохо отредактированной и невыполнимой. Но генерал-фельдмаршал Кейтель заявил, что детали демобилизации и дислокации кораблей будут определены комиссией по перемирию, которая соберется в Висбадене. Одновременно он заметил, что фраза во втором абзаце "этими портами будут те, где…" не является безоговорочной. В то же время глава французской делегации на переговорах генерал Энцигер заявил, что при возвращении кораблей в Шербур, Брест или Лорьян они могут быть перехвачены англичанами. Предположим, что "Дюнкерк" направится в Брест для разоружения, куда он никогда не прибудет, а будет водворен в Портсмут. Было не ясно, чего же хотят немцы от этого флота. И что делать с теми кораблями, большая часть которых ушла в Марокко или Французскую Западную Африку? Куда их направить: в Тулон или в Северную Африку? Французы считали, что в Тулоне они когда-нибудь попадут в руки немцев. Ну а в Северной Африке они могут оказаться в распоряжении англичан.

Якобы Гитлер сказал: "Что касается французского флота, то лучше видеть его затопленным самими французами, чем допустить, чтобы он достался англичанам. Будет благоразумным дать французам надежду, что они получат свой флот по заключении мира. А когда мы победим Англию — посмотрим…"

Вопрос был закрыт, и больше об этом не говорили. Французскому флоту назавтра после подписания перемирия суждено было стать предметом особых забот для Франции, Англии, Италии. Возникали еще некоторые весьма важные моменты — условия перемирия с Италией не предусматривали оккупации Бизерты, а это могло казаться вполне естественным. Англичане могли потирать руки от удовольствия от таких удачных для нас условий. Однако они пришли в ярость [63].

Мысли адмирала Дарлана приняли другой оборот, 20 июня он связался с командующими эскадрами и префектами морских районов и сообщил им о возможности сохранить командование флотом. Он наметил порядок замещения должности главнокомандующего ВМФ: Лаборд, затем Эстева, Абриаль и Жансуль. Дарлан считал, что следует сражаться до конца, пока правительство Франции, действующее независимо от противника, не даст другого приказа. Подчиняться же любому другому правительству не следует, и нельзя оставлять корабли боеспособными. Дарлан допускал, что немцы в Париже могут сделать то же, что и в Норвегии: создать марионеточное правительство, полностью им покорное. 22 июня Дарлан сообщил своим адмиралам о причинах, заставляющих правительство просить о перемирии: армии больше нет, сражаться в Северной Африке невозможно, нечего ожидать какой-либо помощи от Англии или США. Англия должна заботиться о своей безопасности, а США не желают пока ни во что вмешиваться, условия же перемирия не являются позорными. И он добавил: "Сейчас я еще раз уточняю имеющееся у меня секретное сообщение, о том, чтобы на каждом корабле были созданы группы решительных людей, готовых взорвать или затопить свой корабль в случае, если враг, злоупотребив условиями перемирия, попытается использовать наши корабли в своих целях. Это относится и к другим иностранным державам. Наш долг сберечь флот, содержать его в готовности и иметь контакт с экипажами, чтобы позже его восстановить. Это следует довести до сознания и офицеров сухопутной армии". 23 июня адмирал предупредил своих сотрудников, что по радио развязана компания в целях создания неразберихи и разногласий среди французов. Если это удастся, то, в результате, наши колонии и флот достанутся британскому правительству для защиты их собственных интересов. "Генерал де Голль в Лондоне, проповедующий мятеж, должен быть смещен". Далее Дарлан сказал: "Флот останется французским или погибнет. Если мы не можем больше сражаться, то флот не должен попасть в руки каких-либо других продолжающих воевать сторон. Не следует забывать, что британский премьер-министр 11 июня заявил о такой необходимости, если Франция прекратит борьбу. Он подтвердил эту необходимость и выразил свои симпатии нашей стране. Сегодня он не сказал ничего другого. В прошлом он видит большую ответственность Великобритании за создавшееся положение".