Дмитрий Хмельницкий - Откровения Виктора Суворова — 3-е издание, дополненное и исправленное

— Что-то, конечно, изменилось, но идея о том, что Сталин был главным виновником Второй мировой войны, еще не овладела массами. Слишком долго им внушались всякие глупости. Начинаешь беседовать с умным вроде бы человеком, он говорит: «Да что вы! У вас же была одна винтовка на троих, обезглавленная армия…»

Эти мифы очень глубоко вбиты в сознание людей. С этим надо бороться, и я борюсь. Я уже не одинок, пол-вилось много других исследователей, ставших на этот путь. Но оболванивание было тотальным, и первым ласточкам в этой полярной зиме приходится очень-очень трудно.

— У меня сложилось впечатление, что на демократическом Западе та часть истории Второй мировой войны, которая касалась Советского Союза, даже в разгар «холодной войны» все равно базировалась на советских легендах, сталинских учебниках. А в основу исторической концепции Второй мировой войны легла сталинская брошюра 1948 года «Фальсификаторы истории».

— Да, именно так. И не только она. У нас вышла в послесталинское время шеститомная «История Великой Отечественной войны». Оттуда постоянно переписываются целые куски о том, что большинство советских танков было небоеспособно, что Сталин боялся войны…

И сегодня еще всерьез говорится о том, что пакт Молотова — Риббентропа — это ошибка глупенького Сталина, который ужасно хотел оттянуть войну.

— Как была принята книга в Америке?

— Книга идет. Но тяжело идет.

— А возражения есть?

— В том-то и дело, что нет. Ситуация нелепая. Возражений нет, рецензий нет, есть табу. «Ледокол» вышел в Англии в 1990 г. Сразу после этого я поехал к Джону Эриксону, главному английскому эксперту по этому периоду, по советско-германскому фронту. Это гуру, каждое слово которого являлось истиной в последней инстанции.

Вот передо мной лежит его книга, «Дорога в Сталинград», где подробно расписано, какой глупый был Сталин. Все это списано из шеститомника, одно к одному. Он оттуда просто передирал. Это самый главный эксперт!

А откуда еще им брать информацию? Русским языком они толком не владеют, им переводчик что-то там переводит, они это переписывают и подают как свои открытия. На Западе шеститомник неизвестен, знакомы с ним только несколько экспертов, с помощью переводчика. Вот на такие труды они и опирались. А труды эти были написаны очень правильно — мы дураки, Сталин ничего не понимал, техника устаревшая… Это принималось на «ура». Раз русские сами признаются, что они дураки, значит, мы — умные. Это то, что их устраивало.

Так вот, поехал я к Эриксону, выпили мы с ним. Принимал он меня очень хорошо, показал библиотеку, у него была колоссальная коллекция мемуаров русских генералов.

— А он русский знал?

— Очень плохо. На уровне «твоя моя не понимай». Я показал ему свою книгу на английском языке, которую он уже прочитал, и говорю: «Джон, пожалуйста, напишите, что вот такая книга вышла и что я в ней высказал новую идею». Он отвечает: «Я этого делать не буду».

Я говорю: «Джон, тогда напишите, что я болван, ничего не понимаю, а моя книга — это бред собачий». Он улыбнулся и сказал: «Нет, этого я делать тоже не буду».

То есть он понимал, что я полностью прав. Но он отказался реагировать, и никакой дискуссии не возникло. А раз Эриксон молчит, то и все более мелкие тоже молчали. Поняли, что это нечто такое, на что не надо обращать внимания.

Потом Эриксон выпустил второе переработанное издание своей книги «Дорога в Сталинград», где написал: «20 лет назад я написал книгу «Дорога в Сталинград». Сейчас я ее переиздаю, но мне в принципе в ней ничего менять не надо, поскольку за прошедшие двадцать лет ничего нового не появилось». Как будто он моей книги и не видел.

— А из Германии критика доносилась?

— Да, доносилась, например Бьянка Пиетров-Энкер…

— Да, я тоже читал ее книгу. И что вы можете о такой критике сказать?

— Да ничего. Тихий ужас. Это люди, которые не владеют материалом вообще. Вместо аргументов просто повторяют старые советские вымыслы. Что Советский Союз был загнан в угол, что Советский Союз окружали со всех сторон, что у Советского Союза была только одна возможность — пойти поцеловаться с Гитлером и поверить ему. Русские наивные, у них одна винтовка на троих, танки устарелые и т. д.

— Что можно сказать о нынешней позиции российских историков? Я имею в виду серьезных историков — Михаила Мельтюхова, Владимира Невежина…

— Мне очень жаль людей, которые стараются сидеть одной задницей на двух стульях… Они пишут очень хорошие книги — и Мельтюхов, и Невежин, подтверждают меня всей фактурой материала, а потом следует ритуальный вывод: вот видите, Сталин нападать на Гитлера не хотел. И у Мельтюхова, и у Невежина проскакивает, что существует две тенденции: одни утверждают, что Сталин был совершенно не готов к войне, а другие — что очень даже готов. Первые утверждают, что он не хотел напасть, а вторые — что хотел. А авторы критикуют и тех, и других. Подождите, так Сталин хотел или не хотел? А где же ваша позиция? Что же вы доказываете тогда?