Александр Зиновьев - Пара беллум

Клевета, в которую хотят верить, неопровержима. Слух о том, что он психически болен, приобрел силу всеобщего согласия. Его постепенно отстранили от всех важных дел. Он еще приезжал на работу и отсиживал положенное время. Ему еще оказывали внешнее уважение. Но лишь мельком, как бы тайком, отводя взгляд в сторону. Все уже знали, что его судьба решена, и выжидали лишь положенное в таких случаях время на официальное решение.

Чтобы как-то скоротать время на работе, он читал и перечитывал свой Великий Проект. И в его подсознании стало расти и крепнуть подозрение, что все его усилия потрачены впустую. Проект не будет осуществлен из-за козней мелких карьеристов и интриганов, и страна окажется беззащитной перед лицом Великого Будущего. Подозрение переросло в страх. И не просто в страх, а в Страх с большой буквы, – он уже привык мыслить эпохальными категориями. А все они начинаются с большой буквы. Ему не приходило в голову то символическое явление, что все они кончаются буквами маленькими. Страх разрастался в нем и превратился в панический ужас, когда он вспомнил о некрологе. Он сказался нездоровым, уехал домой, заперся в кабинете и напился до бесчувствия. Утром он спросил у домработницы, не мучает ли ее страх будущего?

– А чего мне его бояться! – рассмеялась та. – Квартира у нас хорошая. У нас есть все, что душа пожелает. Пенсия будет хорошая. Что еще нужно?! Чего бояться?!

Домработнице было не страшно: ей не нужно было волноваться из-за некролога.

Наконец ему сообщили о том, что он освобожден от занимаемой должности. Он ждал этого. Он был готов к этому. Но сообщение прозвучало для него как смертный приговор.

О встрече с Генсеком и думать было нечего. Ходили слухи, будто он уже умер и будто этот факт пока скрывают, поскольку идет драка за власть.

Дома царила гнетущая тишина. Домработница была в отпуске. Жена лежала с головной болью. Кошка при виде его стремительно умчалась на кухню. Лишь одна чудом уцелевшая муха носилась по гостиной, злобно жужжа. Она имела явное намерение укусить его. Он отбивался от нее как мог, но она не отставала. Он проскочил в кабинет, захлопнув дверь перед самым носом мухи. Тяжело дыша, плюхнулся в кресло. С укоризной посмотрел на портрет Генсека на письменном столе.

– Эх ты, а еще другом назывался, – сказал он, обращаясь к портрету.

– Ты же старый аппаратчик, – казалось, ответил Генсек. – Ты сам прекрасно понимаешь: мы ведем свою внутреннюю войну. Если бы я стал сражаться за тебя лично, я сам потерпел бы поражение.

– Но ты все равно потерпел поражение!

– Смерть не есть поражение. Борьба еще только начинается. Не будет нас, наше дело продолжат другие.

– Не верю я в это. Наше дело исчезает вместе нами.

Он взял со стола портрет Генсека и бросил его в мусорную корзину. Вернулся в гостиную. На него вновь ринулась взбесившаяся муха, которая стала похожа на Соперника. И он обрушил на нее всю накопившуюся в нем ненависть к тем, кто так несправедливо обошелся с ним. Встретив сопротивление, муха обратилась в бегство. Он долго гонялся за ней, хватаясь за сердце. Наконец он загнал ее в угол, поймал и с наслаждением оторвал у нее лапки и крылышки.

– Великая энергия, – говорил он при этом, – рождается лишь для великой цели!

Потом ему стало дурно. Он упал на пол, прямо на труп поверженной им мухи. К нему явился Соперник.

– Знаешь, в чем состоит главная ошибка реформаторов вроде тебя? – сказал Соперник. – Они игнорируют то, что осуществление великих реформ в реальности никогда не совпадает с идеалами. Твой Великий Проект хорош лишь в абстракции, а не в реальности. На осуществление его потребовалось бы не меньше ста лет. И если бы он осуществился на деле, нас разгромили бы в несколько дней. Наша сила не в преимуществах четко работающего, точного механизма, а в недостатках аморфной и всепоглощающей трясины. Ты вообразил себя творцом истории. А настоящие творцы истории – это мы. Мы! И знаешь почему? Потому что не мы служим мифической истории, но реальная история служит нам. Хочешь знать, какой некролог мы напечатаем на тебя?

– Пощади! – взмолился Западник. – Я же верой и правдой служил Партии и Народу. Я откажусь от Великого Проекта. Только пусть будет некролог хотя бы второй категории!

– Поздно! – злорадствовал Соперник. – Ты всех нас лишил покоя своим дурацким замыслом. И мы тебе за это отомстим!

Соперника вытеснила Великая Карта.