Владимир Рудим - Баллада о дипкурьерах

— Где воюют? У кого?

— Кто у красных, кто у белых, а кто просто так — ни за кого, сам по себе.

Она грустно вздохнула.

— Война всё перепутала. Скорей бы замирились. А то тоска такая! Девчата, давайте весёленькую запоём.

И она первая начала:

Двое парней тоже подпевали. К одному из них Урасов внимательно прислушивался: парень выговаривал русские слова так же, как и Немети. Когда песня смолкла, Владимир обратился к парню по-венгерски. Тот ответил.

Оказалось, Иштван Надь, бывший солдат австровенгерской армии, был в плену в Перми («Ух ты!» — чуть не воскликнул Владимир), а теперь пробирается домой, в Дьер, да вот застрял в этой деревне — до удачного случая, когда удастся перебраться через линию фронта.

— Но как ты догадался, что я венгр? — опросил Иштван.

— По виду и по твоему выговору: «Дуньечка — Дунья, Дунья тонкопрьяха». Послушай, Иштван, а ты давно из Перми? Три месяца? Ну как там?

— Порьядок.

— Порядок бывает разный. Власть чья?

— Красные.

— Значит, действительно порядок.

Владимир хотел ещё что-то сказать, но тут появился ямщик:

— Ох тепло у вас, а я намаялся с оглоблей! Ну, всё-таки достал. Десять рублев обошлось. Ты должен мне возвернуть их. — Он повернулся к Владимиру.

— Возверну, если повезёшь до Столбцов.

— К-куда? — поперхнулся возница. — Так ить там эти… большевики.

— Оми самые. Которые таким мужикам, как ты, дают землю и волю.

Урасов уже смело заговорил про Столбцы и про

большевиков: немецкие окопы остались за спиной, здесь нейтральная зона, впереди — свои, красные.

— Хочешь хорошо заработать — вези дальше. Не упускай случая. Мы ведь можем найти сани и здесь, в Усевичах.

Мужик всё ещё раздумывал: опять через окопы теперь красных, — опять рисковать!

Но деньги сделали своё дело: согласился.

Владимир и Немети поблагодарили хозяев, вышли в сени.

Лайош взял Владимира за рукав.

— Иштвану-то нужно гуда, через фронт.

— Нужно, а что?

— Пусть ямщик на обратном пути отвезёт его в Барановичи. Дадим ему денег.

— Деньги-то все уже, — с сожалением сказал Владимир.

— У меня есть сто.

— Откуда? — удивился Владимир. Он думал, что Немети уже израсходовал свой запас.

— Держал на чёрствый день.

— Не на чёрствый, а на чёрный день. Вотяк! — засмеялся Владимир. Дали Иштвану сотенную. Он обрадованно обнял Немети и Владимира.

— Ну, друзья, прощайте.

На розвальнях прибавилось соломы. Это ямщик откуда-то взял охапку. «После избы быстро иззябнете — вона мороз какой!»

Свистнул кнут над заиндевевшей лошадью.

За деревней дорога была лучше, накатанней, проехали, вероятно, вёрст пять и услышали окрик:

— Стой! Кто идёт?

— Свои! — радостно закричал Владимир.

Впереди с винтовками наперевес стояли две фигуры в шинелях, шапках.

— Коли свои, то слезай! — крикнул один.

Привели в землянку.

— Товарищ комроты, задержаны трое!

У Владимира и Немети сразу потеплело от этих слов: «Товарищ комроты!»

Теперь они разглядели на шапках звёзды из красной материи.

— Кто такие?

Владимир попросил вывести ямщика, сказал о поручении, которое выполняют он и Немети.

— Ребята, а документ у вас какой-нибудь ведь должен быть?

— Как же? — Владимир снял пиджак, оторвал подкладку и вытащил кусочек шелка.

Командир поднёс его к коптилке — пузырьку с керосином. Мандат удостоверял, что Владимир Урасов является курьером Венгерской компартии, следует в Москву, к В. И. Ленину.

Родная земля! Наконец-то не надо маскироваться, притворяться!

Владимир рассчитался с ямщиком, пожелал ему счастливого обратного пути.

— Не забудь же довезти того парня. Не довезёшь — бог покарает.

— Довезу! Сотня, она не валяется.

Командир напоил Владимира и Лайоша чаем. Правда, без сахара — его давно не было в роте, наделил хлебом. Ночевали здесь же, на соломе, все вместе.

Наутро сам отвёз на железнодорожной летучке в Минск, сказал начальнику вокзала:

— Отправьте в Москву как можно быстрее.

И вот Урасов и Лайош уже в Москве.

О прибытии посланцев из Будапешта было доложено Владимиру Ильичу Ленину. Их пригласили в Кремль. Немети сказал другу:

— Иди один. Я очень плохо говорю по-русски, только время отниму у Ленина.

24 декабря 1918 года. Приёмная Председателя Совета Народных Комиссаров товарища В. И. Ленина. Секретарь открыл дверь кабинета, приглашая Урасова войти. Ленин сидел за столом и читал газету. Услышав шаги, отложил газету, вышел из-за стола.