Вячеслав Майер: Чешежопица. Очерки тюремных нравов

Бегают по просторам Родины чудесной сотни тысяч бедолаг. Только в одной малолюдной Магаданской области в середине семидесятых было 16 тысяч бичей. Однажды пришло распоряжение: очистить от бичей побережья Охотского, Берингового и Чукотского морей и вымести их в глубь материка. Ныне они там и кантуются на приисках, базах, в совхозах.

От кого-то пошла расшифровка слова бич – бывший интеллигентный человек. Это не соответствует истине. Интеллигентности в бичах и в помине нет, а есть уныние, опущенность и потерянность этого сословия среди людей. Бичи живут, где придется, работают, где удастся пристроиться. Основное занятие – погрузка-разгрузка. Поэтому и околачиваются они на перевалочных станциях и пристанях. Грузят они всё вплоть до трупов в милицейских моргах. Повешенные, утопленные, найденные на полях и в лесах представляют жуткое зрелище. Ими все брезгуют – и родственники, и менты. В больших городах таких трупов набирается десятки только за сутки. В Новосибирске ментовский морг находится в Матвеевке на территории склада осветительной арматуры. Сидят там на воротах круглосуточно бичи и ждут приглашения на труп, и на привезенные бросаются, как стервятники. В этом случае денег не жалеют и только за вынос из машины на анатомический стол платят не менее пятерки за труп.

Главные могильщики кладбищ уже давно забыли лопаты, при каждом имеется группа бичей, которым он дает возможность заработать на рытье могилы и при погребении. У бича одно на уме – лишь бы выпить, лишь бы не подохнуть от голода и холода. Здоровых и молодых бичей иногда берут в геологические партии на сезон для копки шурфов по самой низкой сетке оплаты. Выпрыгнуть из бичевского состояния почти никто не может, так и шестерят они при магазинах, столовых, вокзалах на вечном подхвате и расхвате. Умудряются годами проживать на вокзалах, даже таких холодных, как новые в Тюмени и Тобольске. Сами они – подлинное воплощение коммунистических идеалов, здесь все общественное – и помойная жратва и фуфло. Дай только чуточку выпить и закусить.

В книге Гиннесса не записаны временные рекорды пребывания на воле после выхода из зоны. В СССР у многих это время исчисляется не днями и часами, а минутами после последнего прощального шмона и получения цивильной одежды. Своих «родных» шмуток, конечно, не сохранилось, хотя при водворении в зону ты и заполнял разные квитанции, в десятки раз занижающие настоящую цену вещей. Зоновскую одежду выходящие на волю обычно бросают в каптерке или у лагерных заборов. Ее подберут хозяйственные колхозники, а также собиратели тряпья – книжники, которые, насобирав 20 килограммов, приобретут дефицитную книжку «Три мушкетера».

На тебе цивильная одежда, но каждый определит не задумываясь: «Идет зэк». Пугливость, изможденность, страх и пустота в глазах и справка об освобождении. «Куда податься?» – для тебя вечный вопрос. Билет куплен по согласованию с лагерным начальством до указанной тобой станции, но его надо закомпостировать. Кассир знает, что ты зэк, об этом ведает также дежурный мент вокзала. Он подойдет и скажет даже не «Предъявите документы!», а «Покажите справку об освобождении» и при осмотре посоветует как можно быстрее покинуть это место. Но тут же подскочат разные дружки и предложат побалдеть с чувихами. Некоторые бандиты-бакланы только тем и живут, что ловят на живца зэка. Тотчас тебя окружат бляди и заработанные гроши вмиг прокручиваются: до всего зэк соскучился, от всего отучился. Блядь и та сначала кажется красавицей – и нежной, и заботливой. Нередко бывает, что зэк, с ходу влюбившись, ведет такую в ЗАГС, чтобы в недалеком будущем проклинать это мгновение.

Если ты решил, что «завязал», надо жить, как все другие люди. Но не забывай, что ты уже не такой, как был для всех и для самого себя. Годы командировки взвинтили, натянули нервы, как струны: заденет кто-нибудь и вскипаешь, и пенишься. Все вольные кажутся суками, все на пидоров похожи, никакого порядка – лезут везде без очереди, смешиваясь мастями, суют нос не в свое дело, советуют там, где не положено. Терпеть такое не каждый может – руки чешутся, приходится, чтобы сдержаться, губы прикусывать, пальцы закручивать на руках, а то и бить каблуком одного ботинка по носку другого, чтобы успокоиться.

Сколько унижения надо на воле перенести, начиная с прописки, постановки на ментовский учет! И каждый тебя стремится унизить. А может так тебе кажется из-за подозрительности?