Уильям Грэшем - Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

Книга была опубликована в следующем году под названием «Продавцы чудес и их методы: разоблачение тайны». Книга вряд ли оправдывает свое название. Конечно, она содержит исторический материал о людях, впервые начавших практиковать искусство магии. Однако действительно ценных сведений в ней почти нет. Никаких особых тайн Гудини так и не раскрывает.

Чтобы превратиться в кинозвезду, Гудини недоставало важного качества — способности к перевоплощению. Публика тогда, как и теперь, хочет, чтобы приключенческие сцены переплетались с любовными, а Гудини был слишком застенчив, чтобы целоваться перед камерой. Даже несмотря на то, что Бесс, стоявшая при съемках вне поля зрения камеры, всячески подбадривала его. Смущение его было таким явным, что режиссеры махнули на него рукой. Любовь перед камерой и впрямь оказалась для Гудини «жестокой игрой».

Благодаря работе в кино Гарри, наконец, нанял агента по связи с прессой, Артура Чейза. Чейз придумал новое слово — «гудинировать» и сумел ввести его в энциклопедию. Гудини чрезвычайно гордился этим и даже процитировал энциклопедическую статью в своей весьма хвастливой книге «Приключения разностороннего артиста».

Он уже шесть лет не был в Европе, и его мучил страх, что английская публика, первой оценившая Гудини, может забыть о нем. Но когда в феврале 1920 года он вернулся в Англию, это была совсем другая страна. Глядя перед сеансом на публику сквозь глазок театрального занавеса, он видел зал, сплошь заполненный девушками, среди которых изредка попа* дались пожилые люди. Юноши Англии полегли на войне. Почти каждая семья потеряла отца, брата или сына. Как можно выступать, если не ждешь аплодисментов молодых парней.

Однако скоро он нашел выход. Гарри не стал кинозвездой, но его фильмы были хорошо приняты в Британии. Новое поколение, слишком юное, чтобы участвовать в войне, видело американского Короля освобождения на экране, а теперь эти почти еще дети с восторгом смотрели, как он совершает свои необыкновенные трюки на сцене, совсем рядом с ними. Англия снова приняла Гудини в свои теплые объятия.

Поездка помешала Гарри осуществить множество литературных замыслов. Груды заметок, чемоданы, заполненные альбомами с газетными вырезками, папки с различными документами, письма, автографы, редкие антикварные вещицы — все это он оставил на попечении пожилого книжного червя по имени Альфред Бекс. В прошлом актер и импресарио звезд, он проводил остаток жизни в обществе книг и вещей, связанных с театром. В волшебном замке-особняке

Гудини на 113-й улице он нашел счастливое пристанище.

Гудини взял с собой только свою «рабочую библиотеку», упаковав ее в специально сконструированный ящик, который, когда его открывали, превращался в книжный шкаф. Но никакой шкаф не мог вместить покупаемых Гудини книг, особенно теперь, когда он стал собирать все, что имело отношение к предмету, заинтриговавшему его еще в первые дни дружбы с Джо Ринном в Нью-Йорке — мошенническим уловкам медиумов.

Говорили, что после смерти матери Гудини проводил долгие часы с различными медиумами, пытаясь получить какой-то сигнал, действительно свидетельствующий о том, что его мать продолжает существовать после своей земной смерти. Наверное, это правда, так как после смерти миссис Вейсс Гарри действительно изменил свое отношение к спиритам. Раньше он считал их просто безобидными мошенниками, а их клиентов — простаками. Он просто жалел людей, которых водят за нос, но считал, что его это не касается: каждый имеет право сорить деньгами по собственному усмотрению.

Теперь же, когда на сеансах Гарри слышал хриплый шепот духа, тщетно подделывающийся под голос его матери, но не произносящий ни одного слова на идише, никогда не упоминающий ни одного из бесчисленных маленьких событий, известных только им, одним словом, когда духи произносили лишь банальности и уверения в своем совершенном счастии на том свете, его охватывала ярость, смешанная с горечью. И хотя ему очень хотелось разоблачить лукавство шарлатанов, унизившихся до того, чтобы подделываться под его матушку, бывшую для Гарри святой, он пока не решался публично заявить о невозможности общения с умершими. Он сразу лишился бы допуска в спиритические кружки, а значит, и источников информации.

Хотя Гарри и клеймил происходящее на сеансах как суеверие, сам он был достаточно суеверен. Так, он никогда не начал бы опасного дела в пятницу тринадцатого числа. Часто он чувствовал, как нечто невидимое пытается связаться с ним, подавая трудно уловимые знаки.