Яна Рудковская - Исповедь «содержанки», или Так закалялась сталь

Виктор Николаевич исполнил свою угрозу. На третьей песне звук действительно выключили, и Дима под радостные крики веселящихся допел песню без фонограммы, а капелла. После чего кто-то объявил: «Спонсор украинской вечеринки – Виктор Батурин!»

Мы не стали веселиться до утра и наскоро попрощавшись, вернулись в гостиницу. Я заперлась в своем номере с твердым намерением привести себя, наконец-то, в порядок – из-за всей этой беготни мне не хватало времени расслабиться и уделить себе немножко внимания. Наполнив ванную и наложив на лицо импровизированную маску, я с наслаждением погрузилась в теплую воду и закрыла глаза. Не могу точно сказать, сколько я так пролежала, но внезапно мое внимание привлекли звуки, доносящиеся из Диминого номера. Оттуда раздавалась «Believe», которую пели явно не в одиночку нестройными голосами…

Насторожившись, я быстренько выкарабкалась из ванной, стерла с лица маску, наскоро оделась и отправилась проверить, что происходит. Осторожно стукнув в дверь Диминого номера, я вошла и с изумлением застала комическую картину. Дима находился у окна в белой рубашке, рядом Женя в одних спортивных штанах изображал фигуриста. Эдвин же, стоя в халате, имитировал игру на скрипке, водя воображаемым смычком по согнутой руке. При этом на столе перед ними стояли откупоренные бутылочки с коньяком из мини-бара. Было совершенно очевидно, что ни стресс, ни усталость, ни нервное напряжение их не сломали.

Я застыла на пороге номера буквально с отвисшей челюстью. Увидев меня, Дима обрадовался:

– Короче, мы все решили, – возбужденно затараторил он. – Будем делать так. Я начинаю петь, потом в середине первого куплета вступает Эдвин, а позже – Женя. Ну, как тебе?

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Я немножко не поняла, если честно, – призналась я. – Как это будет?

– Ну, что тут непонятного! – рассердился Дима. – Вот я выхожу на сцену, начинаю петь. На заднем плане появляется Эдвин со скрипкой, стоя на коленях. Потом на лед выезжает Женя. А в конце мы все вместе встаем на колени. И все. И больше ничего! Теперь поняла?

– Нуууу – закивала я. – В целом да, идея ясна.

А не слишком пусто?

– Да ты что! – зашикал на меня Женя. – В самый раз! Ровно сколько надо!

– Ну, хорошо! – заулыбалась я, поняв, что номер спасен. – Очень хорошо. Ребята, вы такие молодцы!

Я присела на стульчик и смотрела на них с умилением, то и дело вставляя свои комментарии. Зачем нам режиссер, думала я, если у меня такая креативная команда?

А троица «мушкетеров» до шести утра вдохновенно репетировала и спорила между собой до хрипоты. Бедному Эдвину доставалось больше всего, потому что он был человеком не слишком физически тренированным и такие нагрузки его попросту изматывали. Но он мужественно держался и не уходил, боясь подвести команду. Хотя от усталости то и дело пропускал момент, когда ему нужно вступать.

– С ума сошел! – кричал Дима, позабыв о корректности. – Как ты мог забыть, ты что делаешь!

Ругали Эдвина на чем свет стоит, а он только виновато улыбался в ответ и просил начать заново. Наконец, номер был к вящей радости всех участников закончен. Мы разошлись по своим комнатам. Спать нам оставалось три часа…

На следующее утро мы с ребятами пришли на репетицию, гордые и довольные, задрав носы. За нами постоянно ходили камеры Муз-ТВ и MTV, у которых напрашивался вопрос: «А вы вообще спите когда-нибудь?» Мы только смеялись в ответ: «Отоспимся после Евровидения».

После того, как мы отыграли наш номер под изумленные взгляды Фокаса, нам предстояло поменять направление камер во view-room'е – комнате, где программируется движение и включение камер на сцене. Наш номер был полностью изменен – беспрецедентный случай для «Евровидения», – но времени на перенастройку телекамер у нас не было совсем. Нам выделили десять минут вместо положенных сорока, и мы наскоро дали рекомендации операторам: «Вот здесь Эдвин начинает играть… Вот Женя поворачивает голову… Здесь все вместе лицом к залу…».

На этом месте следует поблагодарить команду телеканала «Россия» и лично Екатерину Мацуцыну, Геннадия Ганштейна, Антона Златопольского, Олега Добродеева – людей, которые всячески нас поддерживали и буквально «достали» руководителя Евровидения господина Сванте Стокселиуса своими просьбами за нас. Господин Стокселиус был в полном шоке от такой активности, но навстречу пожеланиям все-таки шел.

Выйдя из view-room'а я нос к носу столкнулась с Филиппом. Эмоции, которое выражало его лицо невозможно было описать словами – смятение, смешанное с удивлением и восхищением, и одновременно страх.