Василий Шарапов - Честь и мужество

— Володя! — вызвал Ишутов по рации Куренкова, — сижу на хвосте. Не подчиняется. Перекрой дорогу.

— Не беспокойся, сделаю, — послышалось в ответ.

Но и загороженная грузовиком дорога не остановила преступника. Рискуя перевернуться, он ловко, через разделительную полосу, обогнул препятствие и помчался дальше. Не отставали от него и автомобили сотрудников милиции.

На сороковом километре погони Куренков попытался обойти «Жигули», которыми управлял преступник, но тот загородил путь. Медлить было больше нельзя, и Куренков выстрелил по колесам. Машина ткнулась в кювет. В ту же секунду инспектора буквально выкатились из своих машин и укрылись в придорожной канаве. И очень вовремя. Машину Куренкова пробили десятки пуль.

Их было трое. Но они понимали, что преимущество на стороне преступника: он ведь стремился их уничтожить, они же хотели взять его живым…

Под плотным огнем они, посовещавшись, стали окружать его. Ишутов пополз в одну сторону, Беспалов в другую. Куренков, стремясь отвлечь от них внимание, призывал преступника прекратить сопротивление. Тот отвечал стрельбой. Потом, видимо, что-то заподозрив, бросился в лес. Куренков дал предупредительный выстрел, поднялся. В сизом рассвете зловещий силуэт удалялся. И тогда, прицелившись, инспектор выстрелил ему в ноги…

По реакции преступника он понял, что попал. Значит, не убежит. Только и складывать оружие он не собирался. Затаившись за могучим стволом сосны, продолжал посылать пулю за пулей. Отдельными выстрелами Куренков и Беспалов вызывали огонь на себя, а Ишутов, умело и осторожно пробравшись по лесу, молниеносно прыгнул убийце на спину. Вырвал из его рук оружие, прижал к земле. Поединок закончился.

В город они вернулись в десятом часу утра. Когда подъехали к зданию УВД, товарищи встретили их цветами.

Родина наградила орденом Красной Звезды Виталия Ишутова, медалями «За отличную службу по охране общественного порядка» Владимира Куренкова и Василия Беспалова.

Можно спросить, что движет человеком в милицейской форме вот в такие критические минуты? И ограничиться односложным ответом: «Долг» — тут нельзя. Служебный долг мы исполняем и верность ему доказываем изо дня в день. Тут сознанием руководит сила духа — сгусток воли и чувств, добра и ненависти. И мы говорим об этом как о подвиге. Служба в милиции предполагает готовность человека к совершению подвига. Трудящиеся должны быть убеждены в профессиональной подготовленности, спаянности, крепости духа тех, кто поставлен защищать их интересы.

За минувшие десятилетия многое изменилось в деятельности милиции, стали другими формы и методы ее работы. В практику внедряется автоматизированная система управления органами внутренних дел области, основанная на применении электронно-вычислительных машин. Совершенствуется аналитическая работа, сбор и обработка информации об оперативной обстановке. Улучшается текущее и перспективное планирование.

Многое изменилось в милиции. Но неизменными остались ее революционный дух, преданность делу отцов, неизменными остались гуманистические принципы ее деятельности. В этом сила нашей милиции.

Жил человек, простой и хлопотливый. Жил беспокойно, все время спеша. Каждое утро, пораньше, спешил на службу, каждый вечер, попозже, спешил домой к заждавшейся жене и зачастую уже уснувшим дочкам. Спешил, пересаживался с трамвая на автобус, только бы не стоять, только бы не терять времени.

И ему как-то шло — спешить. Наверное, и задуман он был природой как человек, всегда находящийся в движении, в хлопотах, потому и энергии ему было отпущено как минимум на двоих. Когда ему говорили об этом, он нехотя поводил крепкими плечами: может быть. А иначе и нельзя — такая служба…

Как она ему досталась, эта хлопотная, торопливая, эта шумная и подвижная служба, мало кто знал. Сам изъяснялся с обычной краткостью:

— Отслужил в армии, пошел в милицию.

Говорить — не работать. Здесь он разом терял свою кипучую энергию. Впрочем, и здесь не всегда. Одно дело — по работе, по существу. Тут и пошуметь можно, и в перепалку броситься. Другое дело — говорить, как сам выражался, о «высоких материях». Очень он всяких громких слов не любил. Вернее, не то чтоб не любил, а остерегался их, сторонился, искренне считая, что разговоры о подвиге, о высоком гражданском долге, о самопожертвовании не могут быть применимы к их обыкновенной службе. И долго молодой журналист, написавший красивый очерк об инспекторе отдела охраны общественного порядка Иване Андреевиче Шумнике, не мог понять, чем недоволен его герой, повторяющий в телефонную трубку: