К утру Витя умер. Истек кровью и дедушка Андрюшенко. Умерла Мария Голубева, которая была ранена в спину и около километра бежала, раненная, по огородам, унося ребенка. Ребенок ее тоже умер. Умерли и все раненые — в поле, на дороге, в домах. Кто истек кровью, кто замерз. Деревня превратилась в кладбище. Только трупы могли стать немецкими в советской деревне!
На четвертый день наши войска вошли в Дубровку. Подавленные, потрясенные, ходили наши бойцы по избам, осматривали мертвых, окликали живых. Но живых не находилось. И вдруг в одной избе они услышали шорох. Кто-то маленький дышал и шевелился на печке. Услышав голоса, опять притаился и умолк.
Бойцы начали звать, уговаривать. Услышав родную речь, из-под лохмотьев выглянула крошечная девочка, сестра Вити Минникова, Нина. Она была ранена в пятку, не могла бежать и, как мышонок, притаилась на печке.
Нина Минникова была единственная из всех жителей Дубровки, оставшаяся в живых.
Было это 22 июня. Был чудесный теплый день. В Паланге, красивом литовском курорте, в пионерском лагере находилось около двух тысяч детей.
Лагерь жил своей обычной веселой жизнью: дети играли, купались, бегали по саду, когда внезапно зареял над ними в небе немецкий самолет.
Бомбы, сбрасываемые на них, ложились точно в цель.
Дети бросились бежать кто куда, но пули и осколки настигали их всюду. Дети падали в лесу, у дома. На самой дорожке упала Дануте Зилуте, — ей оторвало обе ноги. Над семилетней Эльзой наклонилась сестра Марита.
— Эльза, бежим, бежим скорее! — повторяла она, плача и тормоша сестру.
Но Эльза уже никуда не могла бежать: пуля пробила ей висок.
Первым из корпусов загорелся тот, где помещались самые маленькие. Пламя охватило его так быстро, что дети не успели спуститься вниз. В открытые окна видно было, как метались они по зданию, подбегали к окнам.
Их пугала высота, но огонь и дым наступали, и они начали выбрасываться один за другим из окон. Однако и на это решались только старшие и те, кто посмелее; остальные только в отчаянии ломали ручонки.
— Прыгайте скорее! Вы сгорите! — кричали им снизу, но было уже поздно. Крыша рухнула с невероятным грохотом и похоронила под собой всех оставшихся.
Высокий столб пламени встал над домом. Но даже свист и рев огня не могли заглушить ужасный вопль, который донесся до столпившихся внизу людей.
В селе Мясоедово Курской области, отступая под натиском Красной армии, гитлеровцы подожгли дома.
Стон стоял над деревней. Каждый старался вынести вещи, вывести скот, вытащить малюток. На улице нельзя было пройти — таким жарким столбом поднималось с двух сторон пламя.
Одна из колхозниц только что вернулась в это время с поля. Ее дом пылал, а в нем она, уходя, оставила своих четверых детей. Открывать дверь было некогда, она выбила стекла и кинулась через окно за детьми.
Двое старших были уже у окна, протягивая к ней руки. Она схватила их и вынесла на улицу.
— Стойте здесь, не уходите, я сейчас, сейчас... — бормотала она, успокаивая малюток и порываясь опять к дому: там остались еще двое, самые маленькие; они, видимо, задохнулись в дыму и даже не подавали голоса.
Когда она скрылась опять в окне, к дому подошли два немецких солдата. Они схватили плачущих детей, подошли с ними к реке и бросили их в прорубь.
— Не хотели гореть, так тоните, — сказал один из них, когда детей затянуло под лед.
В деревне Белый Раст Краснополянского района группа немецких солдат поставила на крыше дома в качестве мишени двенадцатилетнего Володю Ткачева и открыла по нему стрельбу из автомата. Мальчик был весь изрешечен пулями.
В селе Воскресенском Дубининского района гитлеровцы использовали в качестве мишени трехлетнего мальчика и по нему производили пристрелку пулеметов.
В деревне Холмы Могилевской области стояли немцы.
Что они требовали у шестнадцатилетней девушки-колхозницы Аксеновой и чем она так их озлобила, так никто и не знает. Но казнь ее видели все, а казни такой не было в наших краях больше тысячи лет — с тех самых пор, как такой казнью казнили древляне русского князя Игоря; только дети учили это в школе.
Девушку вывели в лесок неподалеку от деревни. Фашисты выбрали две стоящие на небольшом расстоянии одна от другой елки. На вершины их накинули петли и пригнули елки до самой земли.
Связанную девушку фашисты подтащили к елке. Она лежала у них на руках беспомощная, не имея возможности пошевелиться или крикнуть, потому что рот ей заткнули платком.
Читать дальше