Павел Якушкин - Из Устюжского уезда

— Откуда Богъ несетъ? спросилъ мой хозяинъ возвращавшихся въ двухколесной таратайкѣ двухъ мужиковъ.

— Изъ Тимоѳеева, отвѣчалъ одинъ, поздоровавшись съ нами шапкой: да только плохо пировали.

— Что такъ?

— Да такъ! Приходитъ къ Левкинымъ какой-то мужиченко, проситъ пива; ему поднесли; проситъ еще, еще поднесли; проситъ опять, — надоѣлъ, его и выгнали, выгнали мужика, а тотъ и кричитъ: «непочли меня? весь праздникъ дуромъ поставлю!» Что же ты думаешь? Напустилъ на Тимоѳеево пчелъ, пять столбовъ (ульевъ), шельмецъ этакій, напустилъ! Пчелы весь и народъ, коней, всѣхъ перепятнали. Напали на моего коня; я перерубилъ гужи, — отпрячь не успѣлъ коня, перерубилъ, да въ воду! тѣмъ только и спасъ его, совсѣмъ было заѣли.

Знаменское, 21 іюля.

Чѣмъ ближе подъѣзжаешь къ Мологѣ, по большой устюжской дорогѣ, тѣмъ лѣсъ становится крупнѣе, и преимущественно боръ, т. е. лѣсъ сосновый. Однако это вѣрно нужно приписать особенному случаю: ямщикъ мнѣ говорилъ, что ихъ помѣщикъ завелъ у себя правильную рубку лѣса; больныя деревья онъ рубитъ, небольшія оставляетъ и строго смотритъ, чтобъ ихъ напрасно не портили. Такъ у него заведено давно, поэтому немудрено, что въ его лѣсу встрѣчаются чаще, чѣмъ въ другихъ лѣсахъ, большія деревья. Кстати здѣсь замѣчу, что отъ Боровичей до Мологи, какъ я уже говорилъ, лѣсъ преимущественно боръ, ельникъ; попадается осина и очень рѣдко береза. За Мологой къ Устюжнѣ лѣсъ гораздо мельче; строевого лѣса я не видалъ и чаще попадается береза.

Жаль смотрѣть, какъ уничтожаются здѣсь лѣса; не говорю уже о лединахъ, выжигаемыхъ на мѣстахъ, гдѣ ростетъ мелкій лѣсъ; какушка (верхняя часть дерева), деревья вершковъ пяти въ отрубѣ, часто идутъ на ледину; также нерѣдко попадаются деревья вершковъ 8-10 въ отрубѣ, которыя лежатъ поперегъ дороги и гніютъ.

— Вотъ здѣсь чиновникъ съ исправникомъ копали сопки, сказалъ мнѣ ямщикъ, не доѣзжая съ версту до рѣки Мологи.

Я велѣлъ остановиться и пошелъ посмотрѣть на курганы; одинъ ближній къ дорогѣ былъ разрытъ. Судя по вынутой землѣ и глубинѣ ямы (не глубже одного аршина), должно думать, что работали мало.

Черезъ десять минутъ мы переѣзжали на паромѣ рѣку Мологу и перевощикъ вступилъ съ моимъ ямщикомъ въ разговоръ.

— Кому праздникъ, говорилъ онъ, а намъ въ праздникъ работы куда больше противъ простого дня!.. Вчера на праздникъ такъ валомъ и валили! Туда, на праздникъ-то, поѣхали такіе-то радостные; ну, а съ праздника всѣ перемѣченые; кто ни ѣхалъ, всякъ хвалился!..

— Да, и въ Пестовѣ говорили, сказалъ ямщикъ: какой-то мужикъ пчелъ что-ли напустилъ?

— Напустилъ! ни одного человѣка, ни одной лошади не остаюсь нетронутой; всѣмъ досталось.

— Какъ же это онъ сдѣлалъ? спросилъ я.

— Да это-то сдѣлать просто, отвѣчалъ перевощикъ: у насъ было до семидесяти столбовъ (ульевъ), въ одинъ часъ всѣ поднялись!..

— Подняться-то, положимъ, поднялись; положимъ, это и сдѣлать легко, какъ же можно сдѣлать, чтобъ онѣ летѣли, куда онъ прикажетъ?

— Подижъ ты! кажись и не завозжаны, а посылаетъ, куда вздумается! Намъ съ тобой не сдѣлать, а ему стоитъ плюнуть!

— Великъ проѣздъ здѣсь? спросилъ я у перевощика.

— Теперь сталъ великъ; не было чугунки, ѣзда была по Тихвинкѣ, такъ былъ главный трактъ; построили чугунку, вся ѣзда перешла сюда; по Тихвинхѣ, почитай, ни кто и не ѣздитъ.

Переѣхавши Мологу, мы опять пустились по большой дорогѣ, а проѣхавъ версты двѣ-три, свернули на проселочную, которая почти ничѣмъ не отличалась отъ большой, тоже ѣхали лѣсомъ, тѣже вѣтви лѣзли къ намъ въ телѣгу, тѣже полосы, засѣянныя хлѣбомъ, часто не шире одного аршина, выбѣгали на дорогу. Я замѣтилъ нѣсколько сосенъ вершковъ 10 въ отрубѣ, у которыхъ всѣ сучья были обрублены и только на самой верхушкѣ было оставлено нѣсколько вѣтокъ.

— Для чего это очищаютъ сосны? спросилъ я своего ямщика, указывая на подчищенныя сосны.

— Да такъ, мужикъ вздумаетъ смѣхъ сдѣлать, возьметъ да сучья всѣ и поорубитъ.

— Сосна вѣдь можетъ засохнуть.

— Безпремѣнно засохнетъ, отвѣчалъ ямщикъ, подхлестывая правую пристяжную.

Кто ѣзжалъ на ямскихъ лошадяхъ, тотъ могъ замѣтить, что правую пристяжную чаще другихъ поощряютъ кнутомъ; часто ямщикъ и не для поощренія ее подгоняетъ, а такъ, отъ нечего дѣлаетъ, для своего развлеченія; поэтому на правую сторону запрягаютъ такую лошадь, которая не очень много обращаетъ вниманія на такія усиленныя поощренія.

Чѣмъ дальше отъѣзжаешь отъ рѣки Мологи и тѣмъ чаще можно видѣть сосны, изъ которыхъ мужикъ смѣхъ сдѣлалъ, т. е. съ обрубленными вѣтвями.