Владимир Хазан - Исцеление для неисцелимых - Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Вашего письма Лев Исаакович еще не получил. Я надеюсь, что брат поедет со мной, он совсем или, вернее, почти совсем согласился ехать со мной. Я думаю, что Вы окончательно убедите его в этом.

Как Вы себя чувствуете? Совсем ли уже поправились

Сердечный привет от всех нас Вам и Мирре Яковлевне и до скорого свидания.

А. ШЕСТОВА – ЭЙТИНГОНУ

Pen Kremer

2. VII. <19>24

Многоуважаемый Макс Ефимович,

получила сегодня ваше письмо; очень благодарна за «провизориум»; когда получу деньги, сообщу вам. [1]Жду на днях Л<���ьва> И<���сааковича>; надеюсь, что ему здесь будет хорошо; наш пансион стоит у входа в долину, прогулки по ней и по прилегающим горкам очень хороши; народу встречается мало, потому что французы, в общем, не любят ходить. Возможно, что и виды Châtel будут полезны Л<���ьву> И<���сааковичу>.

Наташа сдала свой первый экзамен на 18, это лучшая оценка, кот<���орая> ставится, она кончает, если все будет благополучно, 18 июня; 26-го июня у них банкет всех учеников и профессоров. Я буду рада, когда она сможет отдохнуть, очень уже трудно ей было одолеть эту школу. Прилагаю вам американские адреса людей, интересующихся Л<���ьвом> И<���сааковичем>, может, пригодятся.

Всего вам хорошего, будьте здоровы

А. Шестова

1. См. прим. 1 к письму 8, от 3 апреля 1924 г.

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ*

Paris (XVI) 6/VII. <19>24

1. Rue de l’Alboni

Дорогие Мирра Яковлевна и Макс Ефимович!

Вот я и до Парижа добрался. Вчера говорил с Л<���еонидом> Н<���иколаевичем> [1]по телефону – он сказал, что сегодня заедет ко мне, и что Е<���лизавета> Я<���ковлевна Райгородская> решилась ехать к Вам во Франценсбад, [2]и я пишу Вам, чтобы с Е<���лизаветой> Я<���ковлевной> письмо переслать: скорее дойдет.

У нас все благополучно. Экзамен Наташа сдала великолепно. Так что диплом уже у нее обеспечен. Но ей хочется кончить с отличием, и она старается. Но через три недели уже все будет готово – и можно будет ей отдохнуть.

Таню застал еще – но на следующее утро она уехала на урок к Высоцким. [3]От А<���нны> Е<���леазаровны> бодрые письма: у нее есть работа – и она довольна. [4]Вот Ф<���аня> И<���сааковна> не совсем хорошо себя чувствует, ей нужно очень отдохнуть и полечиться, чтобы приготовиться к зимней работе…

В Châtel поеду в среду, т. е. через два дня. У нас здесь проф<���ессорский?> обед – нужно и мне принять участие. Зато потом опять 4 недели буду под наблюдением А<���нны> Е<���леазаровны> «поправляться». Чувствую себя совсем недурно, дорога не утомила. Видно, берлинский санаториум сказывается. Все утверждают, что вид у меня прекрасный. А я занимаю всех рассказами о берлинских чудесах «июньского сезона», и все слушают с разинутыми ртами. И ведь есть что рассказывать!

Завтра или послезавтра едет в Москву та дама, которую я прочил в попутчицы Мирре Исааковне. [5]Я ей и передал деньги для Гершензона: во-первых, экономия – пересылка не будет стоить (пересылка 225 ф<���ранков> обходится в 10 дол<���ларов>), а во-вторых, скорее и вернее дойдут. [6]Я хотел было и те 25 долларов присоединить, которые я Вам остался должен, но, во избежание путаницы, решил, что лучше Вы из них отсчитаете от следующих денег – чтобы Г<���ершензон> имел определенно по 75 д<���олларов> в месяц. А как Гиршович? Прислал что-нибудь? Или забыл? [7]А m-me Waldeck? [8]Познакомились Вы, наконец, с ней, Мирра Яковлевна?

Ремизова уже видел. Сидит в своей драгоценной квартире – без гроша. Пришлось ему фунты сейчас отдать. Он совершенно оборвался. Но все больше и больше завоевывает симпатии французов. По-видимому, Plon [9]выпустит В поле блакитном. [10]С miss Harrison они переводят протопопа Аввакума [11]. Серафима Павловна уже утверждена преподавательницей при Institut Slave (4000 фр<���анков> в год жалованья). [12]Я думаю, что хотя ближайшие месяцы и будет трудно, но все же, в конце концов, все устроится, насколько такой человек, как он, может устроиться. Всего Вам доброго. Лечитесь и Вы, Мирра Яковлевна, держите в прижим М<���акса> Е<���фимовича>: пусть уж он к сентябрю вернется совсем здоровым. Не забывайте и мне писать (в Châtel) – как Вы живете. Еще раз всего доброго и еще раз спасибо за сердечное отношение и за всю заботу, которой Вы меня окружили в Берлине.