Александр Эткинд - Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век

В 2.50 ночи 1 сентября 1939-го Рузвельта разбудил звонок Буллита. Он звонил из Парижа, чтобы сообщить президенту о том, что немецкие самолеты бомбят Варшаву и несколько дивизий перешли польскую границу. «Понятно, Билл», ответил Рузвельт. «Вот и началось. Да поможет нам Бог!» [173]. То, что последует за этим, Буллит знал лучше Рузвельта: вoйна станет мировой. В письме от 8 сентября он просил Рузвельта отозвать его к ноябрю, найдя ему место в кабинете министров. Он хотел место министра обороны (Secretary of War), в крайнем случае министра военного флота. Но Рузвельт, поколебавшись, назначил на эти важнейшие места двух республиканцев, сформировав коалиционный кабинет, на который мог опереться в момент кризиса. Буллит остался в Париже, и о начале вторжения СССР в Финляндию в Вашингтоне тоже узнали из его телефонного звонка. После начала «зимней войны» именно Буллит затеял сложную дипломатическую игру, в результате которой Советский Союз по просьбе Финляндии исключили из Лиги Наций. В декабре 1939-го Буллит со слов Даладье сообщал Рузвельту о том, что немцы будут наступать через Голландию и Бельгию: их знаменитый маневр в обход линии Мажино не был такой уж неожиданностью. Он предсказывал скорые бомбардировки Парижа и рекомендовал всем американцам покинуть город. И бесконечно повторяясь, он просил у Рузвельта самолеты. Теперь цифра, необходимая для борьбы с Германией, возросла до 10 000 самолетов в течение 1940 года для Франции и Англии [174].

Париж бомбили, но и под бомбами Буллит писал Рузвельту увлекательные письма, искусно смешивая просьбы со сплетнями. Самой скромной стала просьба прислать двенадцать пулеметов для обороны посольства, и она была удовлетворена. Чувствуя себя на войне, Буллит терял терпение в разговоре с начальством. «Вы не можете больше терпеть некомпетентность индивидов и организаций, из-за которых американская помощь не достигает умирающих французских мужчин, женщин и детей», писал он президенту. В марте 1940-го Буллит вступил в скандальную перепалку с Джозефом Кеннеди, американским послом в Лондоне. В присутствии Буллита Кеннеди говорил журналистам в Белом Доме, что Германия скоро выиграет войну, а Франция и Великобритания «провалятся в ад». Буллит тут же при тех же журналистах обвинил Кеннеди в нелояльности президенту, которому они оба служили, и посоветовал ему «заткнуться». После обмена еще несколькими любезностями оба покинули помещение.

А немцы приближались к Парижу быстрее, чем кто-либо ожидал. Телеграммой от девятого июня Рузвельт приказал Буллиту покинуть город вместе с французским правительством. О том же писал ему госсекретарь Халл, который надеялся, что Буллит поможет своему другу премьер-министру Полу Рейно увезти правительство, флот и остатки армии в Северную Африку, чтобы оттуда воевать с немцами. Все посольства, кроме американского, покинули город, следуя за правительством. По аналогии с Парижской коммуной 1871 года правительство Даладье ожидало, что накануне вступления немцев в Париж в городе начнется коммунистическое восстание; верил в это и Буллит.

Он отказался покинуть Париж. «Американские послы в Париже никогда не отступали», телеграфировал он Рузвельту. Действительно, американские послы оставались в Париже и во время Французской революции, и во время прусской оккупации 1870 года, и во время германского наступления 1914-го. После раздумий 11 июня Рузвельт телеграфировал Буллиту свою поддержку, где бы тот ни был, в Париже или во временной столице Франции; Рузвельт лишь просил своего посла поддерживать непрерывный контакт с французским правительством. Волнение Рузвельта ясно из этого текста, который наверняка писал или диктовал он сам: «Вы не можете взять на себя полномочия местной власти, но как истинный американец Вы сделаете все возможное, чтобы спасти человеческие жизни». Из ответной телеграммы Буллита ясно, что он еще два года назад предвидел эту экстраординарную ситуацию и обсуждал ее с Рузвельтом, говоря ему, что в случае оккупации Парижа не покинет город. «Я буду не я, если буду бежать от опасности», – писал своим начальникам Буллит [175].

В панике покидая Париж, французское правительство объявило его «открытым городом», что было равносильно сдаче столицы. 12 июня, за два дня до входа немцев в город, на заседании правительства Франции Буллит был назначен носителем верховной власти в городе – исполняющим обязанности мэра Парижа, как о нем тогда говорили. Он настоял, чтобы в городе осталась полиция и пожарные части. В тот день он присутствовал на службе в Нотр-Дам; люди видели, как он плакал, когда молился. Роль Буллита в переходный период после отъезда правительства из города была частью совместного плана, выработанного французским кабинетом вместе с американским послом. Коммунистического восстания не случилось, но при входе немцев в Париж началась перестрелка в пролетарском районе Сен-Дени. Командующий 10-й армией генерал фон Кюхлер, который совсем недавно сравнял с землей Роттердам, отдал приказ своей артиллерии и авиации бомбить город. Буллит сумел связаться с Берлином и его коллега, посол Хью Уилсон, настоял на соблюдении режима «открытого города» [176].