Роман Арбитман - Антипутеводитель по современной литературе. 99 книг, которые не надо читать

Отказ от амбиций губителен для литературы. Когда не замахиваешься на большое, не жди и результата выше среднего. Наш автор заранее знает, что не ему расхлебывать заваренную им кашу, и работает кое-как. Стиль сведен к штампу: если морозы, то трескучие, если ветер, то пронизывающий, если запах трав, то пьянящий, если седина, то благородная, если твердый, то как камень, a если расплющится, то… Правильно, в лепешку. Автору неохота тратить фантазию, поэтому вместо Вселенской Ярмарки — каким должен быть перекресток миров — нас ждет унылое захолустье, населенное гуманоидами, многие из которых вдобавок являются бывшими соотечественниками и обречены разговаривать фразами из фильмов. Даже изрешеченный осколками, такой персонаж попрощается с белым светом цитатами: начнет фразой из «Однажды в Америке», закончит фразой из «Кин-дза-дзы» — и умрет с улыбкой…

Нельзя сказать, будто и раньше Лукьяненко радовал читателя чрезмерными красотами слога и безупречностью детали, а все его фабульные конструкции были изящны и прочны, но завязка нового цикла выстроена с какой-то оскорбительной небрежностью. Стремясь оживить повествование, писатель уже к середине романа начинает подталкивать сюжет детективно-шпионской интригой, которая рвется при первом же испытании здравым смыслом. То ли диверсанты из таинственного «Очага» страдают коллективным Альцгеймером, то ли это фантаст играет с читателем в поддавки.

Впрочем, беда романа «Застава» — не только в стилистических проколах и логических нестыковках: к сожалению, писатель грузит в товарные вагоны еще и политику. То, что естественно в блоге или статье, в романе об иных мирах выглядит странно. Тем не менее Лукьяненко пользуется всяким удобным (чаще неудобным) случаем, чтобы в очередной раз обозначить политическую позицию.

Что же ему не нравится? Хитрость англичан («пока русские с французами дружили, интриговали и воевали, британцы неспешно прибирали себе реальную власть»), идея ядерного разоружения («Когда у нас не станет ядерного оружия, нашу страну разорвут на клочки соседи») и ужасающе лихие 90-е годы XX века («когда простой народ из центра Москвы расселяли на окраины», «в школе многие мальчики мечтали стать убийцами», а «девочки путанами хотели быть»). Понятия «перестройка», «глобализация», «толерантность» оказываются среди тех «гадостей», которые хуже чумы, а в одном негативном ряду с «Капиталом» Маркса и «Майн кампф» Гитлера упомянута «Теория «оранжевых революций» (автор этой книги, видимо, Госдеп).

Есть у автора и положительный идеал: «В России, когда развалился Советский Союз… железные дороги сшили трещавшую по швам страну и не дали ей развалиться окончательно». Вот! С одной стороны, это реверанс ведомству г-на Якунина, а с другой — ненавязчивый намек на то, почему наш автор не побрезговал взяться за роль «паровозика» проекта и почему, кстати, на обложке изображен ретро-локомотив. В самом деле, разве не Сергей Лукьяненко заслужил право вести за собой состав «Российская фантастика»? Правда, К.П.Д. паровоза — всего 8 %, но это значения не имеет.

Александра Маринина. Бой тигров в долине. Том 1: Роман. М.: Эксмо

Среди современных российских беллетристов, чьи книги регулярно попадают в первую десятку рейтингов продаж, наиболее популярны авторы-подростки: четырнадцатилетняя Даша Донцова, пятнадцатилетний Боря Акунин, семнадцатилетняя Поля Дашкова. В этой компании Александра Маринина самая старшая: еще осенью 2013 года она отметила двадцать один год. По западным стандартам — совершеннолетие.

Речь идет, как вы уже догадались, не о биологическом возрасте носителя псевдонима, а о сроке существования проекта. В 1992 году ведомственный журнал «Милиция» опубликовал повесть «Шестикрылый Серафим». Тогда (в первый и последний раз) Александра Маринина имела сразу двух «родителей». Затем мужчина-соавтор счастливо отпал, и с той поры у писательницы одно лицо — подполковника милиции в отставке Марины Алексеевой.

Сейчас, по прошествии лет, уже не вспомнишь имя конкретного человека, который додумался вывести на издательскую орбиту «русскую Агату Кристи», но идея родилась вовремя: к началу 90-х массовый российский читатель, получивший по дешевке многотомных Чейза, Чандлера, Хэммета, Макбейна, Гарднера и пр., пресытился переводными детективами, устал от чужих, совсем не похожих на наши, жизненных реалий и жаждал чего-то более знакомого.