Виктор Суворов - Советская военная разведка. Как работала самая могущественная и самая закрытая разведывательная организация XX века

Своими сомнениями и подозрениями начальство ни с кем не делилось, но ситуацию держало под контролем. Зачастую, имея в руках результаты за много лет, офицеры направлений и управлений из Москвы видели ситуацию на местах даже более ясно и четко, чем те, кто непосредственно там работал.

Резидентам раз в месяц сообщали номера информационных шифровок, которые были доложены руководству, без уточнения, по какому уровню. И тогда резидент вызывал к себе добывающих офицеров по одному в порядке негласной субординации: самых успешных — первыми. С самыми успешными офицерами резидент подолгу беседовал за закрытыми дверями, а неудачникам приходилось часами дожидаться своей очереди только для того, чтобы получить от него короткий «взбадривающий» выговор с изрядной долей непечатных идиоматических выражений. Психологически это действовало безотказно.

Так всем добывающим офицерам резидентуры ясно давали понять, кто чего стоит.

Каждый входил к резиденту с рабочей тетрадью. Тетрадь имела гриф «Совершенно секретно» и номер, начинавшийся с двух нулей, была прошнурована, кончики шнурка на последней странице закреплены печатью. Резидент называл номера шифровок: ставь галочки, эти твои сообщения проскочили наверх и были доложены руководству.

Иногда, в особых случаях, начальник направления или управления сообщал резиденту уровень, на который ушло сообщение. Резидент вызывал добывающего офицера, распекал его за промахи и упущения, потом отпускал и уставшим голосом напутствовал: иди, работай. И уже вдогонку: там твоя шифрулька вчерашняя по первому уровню прошелестела, шума наделала. Ладно, ладно, иди, праздновать будем, когда в Москву вернемся.

Высшим пилотажем информационной работы считалось умение написать информационную шифровку, не опираясь на сведения агентуры.

Дело тут в следующем. Если от агента были получены какие-то очень важные и срочные сведения, то им сразу же присваивался гриф «Совершенно секретно», их мгновенно шифровали и отправляли на КП ГРУ. Если сведения источника были не очень важными и не очень срочными, можно было просто написать справку на страничку и отправить ее дипломатической почтой. Но как написать важное сообщение, которое не базируется на агентурных сведениях? Если не на агентурных, тогда на каких?

Ответ один: на открытых источниках.

Но если источники открытые (пресса, радио, телевидение, болтовня на дипломатических тусовках), то как из них может получиться срочное и совершенно секретное сообщение?

Здесь все зависело от мастерства составителя сообщения. Составить такое сообщение нелегко. Путь этот скользкий, рискованный, неблагодарный. Собрал офицер кусочки открытой информации, сложил из них какую-то картинку, выводы сделал, резидент сообщение подписал, его зашифровали и отправили в Москву.

Москва молчит.

Набрал офицер еще материалов, сложил картиночку, отправили, а из Москвы резиденту нагоняй: уйми звонаря! Мол, мы сами газеты читаем, сами умеем кусочки информации складывать в логические цепочки!

И все же некоторым ребятам такое удавалось. Из кусочков открытой и всем доступной информации они складывали такие картинки и делали такие выводы, которые в Москве немедленно засекречивали и докладывали высшему руководству страны.

Приносит такой офицер резиденту сообщение.

Резидент: откуда дровишки?

Офицер: вычислил.

Почешет резидент свою седую (и недавно битую) голову, да и подпишет.

И тут же запрос Москвы: откуда это? Из каких источников?

Ответ: чистая аналитика!

Очевидно, что ГРУ нужны были не только сообщения, но и подтверждающие документы и образцы.

Например, идет война, и наш резидент сообщает, что на нейтральной территории представители наших союзников зачем-то тайно встречаются с представителями нашего общего злейшего врага и о чем-то толкуют.

Интересно?

Очень.

Хорошо работает резидент и его братия?

Просто чудесно! Но было бы лучше, если бы к докладу были приложены соответствующие снимочки: вот они, голубчики, руки друг другу жмут, вот они о чем-то шепчутся.

И было бы совсем замечательно, если бы вслед за докладом была представлена магнитофонная лента с записью беседы.

Это как в уголовном розыске: хорошо, когда предложена убедительная версия убийства, но гораздо лучше, если к ней добавлены вещественные доказательства, эту версию подтверждающие — например, топор со следами крови жертвы и резиновые сапоги, отпечатки подошв которых были обнаружены на месте убийства, а в идеале — запись с камеры видеонаблюдения с записью момента совершения преступления.