Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны - 2013-2021 [litres]

– Есть какие-то различия между российской армией и твоим нынешним подразделением? – спросил я.

– В нашем подразделении есть множество отличий от российской армии. У нас основа основ – боевая подготовка. Допустим, если взять сейчас какую-нибудь отдельную бригаду морской пехоты и поставить их рядом с нами, заставить выполнять одну и ту же задачу на полигоне, действовать мы будем по-разному. Конечно, российская армия по техническим возможностям нас превосходит, но всё это лежит где-то у старшины в коптёрке. Чтобы боец это не поломал, не испортил. А мы одеваем и обуваем своих бойцов по максимуму. Мы хотим, чтобы у каждого были индивидуальные средства связи, чтобы с каждым лично можно было общаться в бою. Они все завязаны друг с другом, они все заряжены. У нас постоянные тренировки – это сильно отличается от российской армии. Нас, наверное, нужно сравнивать не с армией, а со спецподразделениями, которые выполняют отдельные задачи: типа ОМОНа или СОБРа. Но только мы со своей примочкой, приставкой: у нас ещё и разведка. Мы стараемся отовсюду взять различный опыт и адаптировать его под нынешние условия.

– Ты сам учишь своих?

– Всё, чему я мог обучить, – я обучил. Есть другие люди – вот у нас товарищ Немой занимается боевой подготовкой. Он раньше служил в спецназе местной украинской службы исполнения наказаний. Приглашаем ветеранов различных спецназов – не только внутренних войск. Каких только найдём – и ГРУ, и МРУ – людей пенсионного возраста, у которых есть опыт применения вооружения, имеющегося у нас.

– А ты российскую армию видел здесь? – казалось бы, немного невпопад спросил я.

– Я – никогда. Мы с ними не пересекались, – безо всяких эмоций ответил Моторола.

– Много людей приходит в твой батальон?

– Желающих довольно много, но возможности попасть у них мало.

– Ну, к примеру, из десяти желающих сколько попадает в батальон?

– Из сорока желающих – четыре.

– У тебя есть какие-нибудь ноу-хау в том, как ты определяешь людей?

– Нельзя понять о человеке, кто он такой, до тех пор, пока мимо него не пролетит первая пуля. Основной костяк управления подразделением – это командиры рот и групп: люди обстрелянные, боевые. Когда им ставишь задачи, они уже понимают, что эти задачи немножко отличаются от тех, что ставят командиры других групп и подразделений, зачастую необдуманные: «Пойдите туда, сделайте то-то, возвращайтесь с результатом и доложите». У нас всё иначе. Мы всё чётко прорабатываем, во всё вникаем. Во время освобождения Миусинска мы потеряли одного человека. Во время освобождения и зачистки Иловайска мы потеряли одного человека. Во время штурма старого терминала мы не потеряли ни одного человека. Во время штурма нового терминала мы потеряли двух человек убитыми. В новый терминал заходило сорок человек под прикрытием двух танков. Тогда не было ни одного погибшего. Соотношение реально 170 на 40, из которых 170 обороняющихся, 40 – штурмующих.

– Тут байки про тебя рассказывали, что «киборгов», засевших в подземных помещениях, заливали то бетоном, то дерьмом.

– Нет, мы такой хернёй не занимаемся, – отмахнулся Моторола. – Что-то такое было, но тогда ещё казаки там стояли, это было до нас. У нас совсем другие вопросы, совсем другие задачи… Я не участвую в боевых действиях только в том случае, если я физически не готов выполнять задачи как руководитель и как боец, если я буду непосредственно находиться в бою. Если я готов идти – физически готов, – то я иду. После старого терминала, где я получил ранение, я передавал команды, а Воха выполнял мою функцию внутри подразделения. И они принимали уже на тот момент самостоятельные решения и докладывали, делали предложения: мне не нужно было за каждого из них думать, как это было в начале войны. «Ты пойди сюда, встань здесь и здесь. Ты стреляй туда, а ты стреляй сюда». Люди стали самостоятельно работать. Обдумывать и грамотно принимать решения. Они приносят своё видение, мы принимаем общее решение и начинаем действовать. Что-то я добавляю, что-то убираю.

– Есть какие-нибудь особенные слова, которые ты утром каждый день жене говоришь?

– Нет особенных слов, просто на работу пошёл.

…Вскоре мы стали прощаться, и Поддубный в своей манере – когда он шутит, но улыбается только одними глазами, – поблагодарил:

– Спасибо тебе, дорогой Арсен, за такой подробный рассказ о твоей жизни.

– Это разве жизнь? – тут же, с той же, неулыбчивой иронией, отреагировал Моторола.