Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов в своей книге «Когда гремели пушки» рассказывает об этих боях. Мне хотелось бы дописать несколько строчек в эту страницу войны.
Событиям на Перекопе предшествовала удачно проведенная Мелитопольская операция. Особенно хорошо в ней складывалась обстановка на направлении 4-го гвардейского кавкорпуса. Вскоре после прорыва обороны противника перед корпусом появилась свежая 1-я словацкая пехотная дивизия. Немецкое командование давно обратило внимание на то, что ряды ее подозрительно быстро тают при малейшем соприкосновении с советскими войсками. Дивизию занесли в списки неблагонадежных и держали в резерве. Но положение не изменилось. За ней закрепилась даже кличка: «Дивизия — быстро домой». И вот, в силу катастрофически ухудшающейся обстановки, командующий 17-й армией генерал Енеке 27 октября 1943 года решил бросить эту чехословацкую Дивизию в бой против 4-го гвардейского казачьего корпуса в районе Мелитополя. Если бы немецкое командование не было потрясено своей столь быстро развивающейся трагедией, оно обратило бы внимание, что словаки ринулись в «бой» с необыкновенным желанием, даже с радостью. Генерал Енеке слишком поздно понял свою оплошность. Но он мог бы утешить свое воинское самолюбие тем, что это был промах не военного, а политического характера. Как бы то ни было, 1-я словацкая дивизия в несколько тысяч человек со всем вооружением и боевой техникой добровольно перешла на нашу сторону. Тыловые части дивизии, как в дальнейшем выяснилось, немедленно были переброшены в Кривой Рог, а затем — в Одессу. Об их судьбе будет рассказано ниже. Словацкая дивизия открыла кубанцам путь в оперативный тыл противника. Развивая успех, корпус устремился к Перекопу.
В ночь на 1 ноября разведывательный отряд, возглавляемый начальником разведки 10-й кавалерийской дивизии майором Н. И. Бабаевым, проник на Турецкий вал и организовал круговую оборону. Получив это сообщение, командир дивизии генерал-майор Б. С. Миллеров приказал командиру передового отряда 36-го кавалерийского полка подполковнику С. И. Ориночко развить успех. С передовым отрядом отправился и заместитель командира дивизии полковник П. А. Самодуров.
Сплошные черные тучи заволокли небо, лил холодный осенний дождь. Воспользовавшись темнотой, эскадроны в пешем строю ворвались на Турецкий вал. Одному из взводов 4-го эскадрона удалось блокировать опасно расположенный дот. Командир взвода молодой лейтенант Василий Руденко подполз к амбразуре и удачно метнул в нее противотанковую гранату. Мощный взрыв потряс своды дота. На пути к другому доту Руденко был ранен. В глубине обороны гитлеровцы атаковали и окружили казаков. Случилось так, что 36-й кавалерийский полк с ходу прорвался через вал и, не останавливаясь, устремился через перешеек. Вслед за ним прошел 183-й артиллерийско-минометный полк. На этом слабо прикрытом участке удачно преодолели Турецкий вал и передовые части 19-го танкового корпуса генерала И. Д. Васильева. Взвод Руденко остался незамеченным и в течение шестнадцати часов вел бой в окружении. Взвод все-таки вырвался из кольца. Но на войне, к сожалению, свирепствует закон фатальной неизбежности потерь. Рассказывать о бое, это значит рассказывать не только о героизме, но и о героической смерти.
Мне вспомнился один из таких рассказов о перешейке. После прорыва во 2-м эскадроне не оказалось пулеметчика Василия Коваль. Позже его нашли убитым у пулемета, в стороне от места прорыва. Выяснилось, что он выдвинулся на эту огневую позицию, чтобы прикрыть свой эскадрон. Немцы дважды пытались контратаковать подразделение, когда оно преодолевало вал. Но каждый раз нарывались на губительный огонь пулемета. Недалеко от него стали рваться снаряды. Коваля ранило осколком. Он уже собрался сменить огневую позицию, но в это время через Турецкий вал пошел еще какой-то эскадрон. Уходить с этого места сейчас — значило оставить казаков без огневой поддержки. И он остался на месте. Между тем снаряды рвались все ближе и чаще. Было ясно — это верная смерть…
Через вал прорвались танкисты, они захватили поселок колхоза им. Буденного и устремились к Армянску. 36-й кавалерийский полк обошел его с запада и с ходу ворвался на южную окраину. К его северной окраине прорвался один эскадрон 40-го кавалерийского полка. Командовал этим эскадроном старший лейтенант И. В. Герасименко. Сил было явно недостаточно. Взять Армянск — мощный узел сопротивления — не удалось. В дальнейшем 4-й гвардейский кавалерийский корпус не смог быстро подтянуть к перешейку свои главные силы и развить успех. Началось чрезмерно осторожное нащупывание, недостаточно энергичная перегруппировка и т. д. А ведь чистая случайность, как вспоминает Бирюзов, помогла позже установить, что на Турецком валу были участки, совершенно не занятые противником. Конский состав 36-го кавполка, испуганный атакой вражеской авиации, устремился вдоль дороги на север и перескочил обратно через вал. Вечером того же дня командующий 51-й армией генерал-лейтенант Я. Г. Крейзер, войска которого подошли к Перекопу, организовал здесь атаку, успешно захватил этот естественный коридор и надежно закрепил его. Все складывалось, казалось, неплохо. Но медленно, слишком медленно, накапливались силы у Перекопа. Время было упущено, внезапность утрачена. Части, прорвавшиеся к Армянску, понесли серьезные потери. Остатки их с трудом пробились назад через Турецкий вал. Получилось так, что командир конного корпуса поторопился доложить о прорыве в Крым. 2 ноября корпус был выведен в резерв фронта. А на рассвете 3 ноября из-за Турецкого вала с развернутым знаменем прорвался 40-й кавалерийский полк под командованием подполковника Головащенко. Знамя нес казак Миллер. В самых воротах вала он был сражен вражеской пулей. Древко знамени подхватил старший сержант Петр Халтобильный и бросился вперед, увлекая за собой боевые порядки полка.
Читать дальше