Исса Плиев - Разгром «армии мстителей»

— Скорее всего наоборот, — возразил командир корпуса, — Конно-механизированная группа в оперативном тылу будет подвергаться ударам с фронта, с флангов и с тыла. Ее будет терзать авиация противника. Против нее будут брошены оперативные резервы, чтобы возможно быстрее покончить с нею. Все это не так просто, как вы мыслите.

Его горячо высказанные суждения ничего не опровергли. Более того, в них были явные слабости, которые расшатывали его позицию.

— Войска, которые прорвались в глубокий оперативный тыл врага, — продолжал я развивать свою мысль, — всегда находятся в более выгодном положении, чем войска, у которых в оперативном тылу оказалась дерзкая, решительная, высокоподвижная, стремительно действующая группировка. Ведь она появляется в тылу тогда, когда фронт противника трещит, когда у него возникает масса угроз. Со всеми угрозами необходимо бороться практически одновременно, иначе каждая из них может быстро перерасти для немцев в бедствие. В этих условиях перед Конно-механизированной группой открываются решающие возможности.

В одном из писем в Ставку Маршал Советского Союза Буденный выразил мысль, что «при дальнейшем развитии нашего наступления подвижные войска, в том числе конница, сыграют основную роль в окончательном разгроме врага». [6]В основе своей это была для того времени верная мысль. Но чтобы добиться не просто эффектного, а эффективного использования кавалерии, мы еще во время битвы на Волге, на совещании командиров кавалерийских корпусов и дивизий, которое проводил Маршал Советского Союза С. М. Буденный в одном из пригородных сел Воронежа, где располагался штаб Степного фронта, предлагали вывести кавалерийские корпуса из подчинения командующих армий (3-й гвардейский кавалерийский корпус, которым мне пришлось командовать, входил тогда в состав 21-й армии). Ибо фронт имеет значительно больше возможностей обеспечить ввод подвижных соединений (кавалерийских, танковых, механизированных) в прорыв. А несравненно большая полоса наступления открывает возможности к лучшему использованию основного качества гвардейских кавалерийских корпусов: широкого, стремительного маневра в оперативной глубине обороны противника, нанесение внезапных, дерзких ударов по резервам и важнейшим объектам, от, захвата и разгрома которых зависит судьба вражеской группировки и т. д.

Вокруг этого вопроса в то время шел спор, и лишь 1 мая 1944 г. Ставка Верховного Главнокомандования сообщила командующему фронтом:

Кавалерийские корпуса из подчинения командующих армий изъять и впредь использовать их как средства фронтового командования для развития успеха и удара по тылам противника на оперативно-важных направлениях.

Во всех случаях использования кавалерийских корпусов усиливать их танковыми соединениями, поддерживать их действия авиацией… [7]

Следует, однако, сказать, что командующий войсками 3-го Украинского фронта генерал армии Р. Я. Малиновский предвосхитил это указание. При освобождении Правобережной Украины он использовал нашу Конномеханизированную группу как средство фронтового командования, бросая ее в глубокие рейды по оперативным тылам противника. Эти рейдовые операции показали, что, когда учитывается не какая-нибудь одна, пусть даже самая важная сторона или качество кавалерии, а используются все они в их взаимной связи, когда ударная и огневая силы дополняются другими подвижными войсками на моторах и между ними устанавливается тесное, устойчивое взаимодействие, тогда такие подвижные войска обретают новое, более высокое боевое качество. Они способны тогда выполнять любые, самые сложные оперативные задачи.

В те дни нельзя уже было оставлять кавалерию «в чистом виде». Решение комфронта вновь создать Конномеханизированную группу, несмотря на неудачный опыт Северной группы войск вовремя освобождения Северного Кавказа, было смелым и по тому времени разумным решением.

…Погасли последние лучи солнца, когда мы подъехали к селу. У шлагбаума нас остановил часовой. Увидев меня, он отдал честь и добродушно сказал:

— Въезжайте, товарищ генерал.

Мы «въехали» в корпус, с которым не расставались уже до конца войны в Европе.

Командир встретил меня в подавленном настроении. Он должен был сдать корпус и уехать в распоряжение командующего кавалерией Красной Армии.

Утром следующего дня было проведено совещание командного состава всех дивизий, корпусных частей, начальников отделов и служб управления корпуса. Мы со всей откровенностью побеседовали о недостатках последних боев в районе Перекопа.