В Миндлин - Последний бой - он трудный самый

Высокий, худощавый Липаткин молча курил, иногда огрызался, поглядывал на Гатиятулина. Капитан — один из старейших и опытнейших: в полку командиров. Давно воюет, справлялся с самыми трудными боевыми задачами, истинный Герой, а тут на тебе, как заколдовали! Нет удачи в бою, и что сделаешь?..

Гатиятулин, молодой и красивый, с нежным румянцем на круглом белом лице, смущенно улыбался.

— Ничего, товарищ гвардии капитан! — говорил он, искренне сочувствуя Липаткину. — Пойдем на штурм, обязательно прорветесь.

Гатиятулин в полк прибыл в начале апреля, перед Берлинской операцией, на должности командира роты он заменил убывшего в госпиталь Героя Советского Союза капитана Гормозу. После такого командира нелегко было ему командовать. Да и опыта не было. Но уже в первых боях под Зееловскими высотами он поразил всех своей изумительной выдержкой и умением не теряться в самых тяжелых боевых ситуациях. Лицо его — круглое и улыбчивое — обычно было спокойным, и только по тому, как бледнели в момент опасности крылья его короткого носа, было видно, что очень непросто ему дается всегдашнее самообладание.

— Рафик, неужели тебе не было страшно? — спрашивали его товарищи после боя.

— Как это — не страшно?! О чем говоришь, дорогой?! Еще как страшно! Думаешь, умирать хочу, да? Не-ет. Делаю вид, что не страшно, чтобы люди не увидели, не дай бог.

Танки свои он бросал в атаку осмотрительно, умело использовал выгодные рубежи, не лез на рожон, но и не уходил от огневого боя, всегда стараясь при этом сберечь людей и машины. Во всех боях я видел башенный номер гатиятулинского танка в боевой линии его роты. Но никогда — сзади. Старший лейтенант истинно любил своих танкистов. Люди отвечали ему тем же, они быстро поверили молодому командиру и уважали его. За кроткий срок 2-я рота «ИС», которой командовал Гатиятулин, стала одни из самых надежных подразделений полка.

Старые танковые «аксакалы» ему по-хорошему завидовали, считая «везучим» в бою.

Но перед этим кварталом в центре Берлина застопорился и Гатиятулин.

* * *

Атаку полк начал залпом всех танковых орудий. Длинные очереди из спаренных и курсовых пулеметов огненным гребнем прочесывали улицы, сметая с них все живое. От выстрелов 203-миллиметровых гаубиц, которые поддерживали атаку, обваливались стены разрушенных зданий.

Стало светло, как днем. Головные танки ринулись вперед, вместе с ними поднялись автоматчики и приданные полку пехотинцы.

Обычно в ночном бою пехота атаковала молча, без «ура» — так попалось по уставу. Но здесь, в этой обстановке, солдаты пошли в бой с боевым кличем.

Тотчас из-за ограды сквера и зданий, расположенных в нем, исторгайся ливень огненных трасс. Фашисты стреляли из всех этажей. Маленький кометами летели навстречу огненные хвосты «панцер-фаустов», хлестко ухали противотанковые пушки, швейными машинками строчили пулеметы «МГ». Железные очереди танковых пулеметов в смертельном хоре сливались с частым и беспорядочным перестуком автоматов. В Тиргартен-парке и на Кениг-плац у рейхстага загромыхали немецкие пушки, завыли, словно ведьмы, их шестиствольные минометы. Хлесткие разрывы снарядов смешались с квакающими хлопками мин в грохочущий ураган. Грохот ночного боя, многократно усиленный резонансом пустых и разрушенных зданий, был нестерпим. На фоне гула звучали картавые выкрики немецких команд, зовы солдат и многоярусный мат...

Стремительно бегущие люди в развевающихся плащ-палатках походили на фантастических птиц. Вспышки взрывов высвечивали на стенах, как на громадных экранах, черные тени: то силуэт человека, то контур развалины, то голову в каске, а то и ствол пушки.

В нескольких местах автоматчики и пехотинцы преодолели ограду сквера и у горящего здания схватились с врагом врукопашную. Бьются прикладами, ножами, лопатами, касками. Схватываются и по-борцовски руками. Жестокая, фантастическая цветная картина ночного ближнего боя! Фрагменты этого боя высвечиваются, как освещенные фотовспышками. Боевой азарт, охвативший людей, понять невозможно! Это стихия боя, и это все надо увидеть собственными глазами. И страшно и какой-то восторг…

Выстрелы танковых пушек проявляют боевую «елочку» наших машин, от укрытия к укрытию они продвигаются к цели. Движутся очень быстро, скачками, откуда только силы берутся у моторов, чтобы так легко двигать сорокашеститонные махины!

Наконец-то я вижу, как от Вильгельм-штрассе вырвался первый «ИС» роты Липаткина. И будто невидимая рука тотчас же развернула веер огня противника. Часть пунктирных, жалящих трасс устремилась вправо, к прорвавшемуся танку. Танк резко остановился и, огрызаясь огнем, отполз в укрытие. Его самого я уже не вижу, но десантники с этого танка продолжают бежать вперед, к ограде. Выставили плюющие огнем автоматы и что-то кричат на бегу.