Олег Царев - КГБ в Англии

«…Нами проделана определенная работа по большему приспособлению работы группы ОС/42 к нуждам нашей организации. И действительно, как у ОС/42, так и у всех его людей мы можем констатировать серьезное желание и готовность к этому. Слабость их работы в последнее время объясняется тем, что ряд наших источников были в разъездах и что вообще летние месяцы кладут свой отпечаток на работу. ОС/42 и другие источники готовы выполнять наши задания, однако тут весьма, конечно, важно постоянное руководство ими на месте.

ОС/43, который был намечен в состав «Дальневосточной комиссии», о которой мы дали вам сводку, остается на месте, причем ему поручено вести обработку поступающих с Д/В материалов, и он изъявил готовность давать их лично ОС/29 для ознакомления. Этот факт уже является некоторым достижением в отношении чиновника ОС/43, и ОС/29 стоило немалых трудов уломать его.

ОС/44 уже недели две как разъезжает по Европе по уполномочию Сноудена и Макдональда с целью изучения положения на местах. В настоящее время находится в Варшаве. По возвращении домой — в середине сентября — надеемся получить от него довольно интересные материалы, на что он уже изъявил согласие.

ОС/46 мы сосредоточили сейчас исключительно на вопросах блокады и вопросах Сити. Беда его была в том, что он имеет самолюбие человека, желающего делать высокую политику (он довольно активен в сионистском движении, являясь сторонником ревизионистов). Однако мы его от этой болезни излечим…».

Идея использования журналистики для прикрытия разведывательной деятельности впервые была реализована английской разведкой. По случайному временному совпадению, то есть незадолго до начала: английской операции Илька, датская газета «В.Т.» (вероятно, «Berlinske Tidende». — О.Ц.) в номерах за 28.02.28 и 4.03.28 опубликовала воспоминания сотрудника английской разведки капитана Уильяма Харви о его работе в Дании в годы Первой мировой войны. Харви, в частности, писал:

«Я начал свою работу в Копенгагене с того, что открыл «Бюро печати», заручившись предварительно полномочиями от двух лондонских газет, которые назначили меня своим корреспондентом в Дании… Я посылал почтой длинные газетные статьи в «Дейли мейл», написанные моим почерком и, разумеется, по-английски и касавшиеся положения в Дании и соседних странах. Это была журналистика совершенно законная, и моей целью было попытаться обмануть датскую полицию и заставить ее верить, что я был только обыкновенным журналистом, а не британским офицером, посланным сюда со специальной целью».

Материалы лондонского «корреспондентского бюро» поступали в Москву регулярным и довольно обильным потоком. Но качество их с разведывательной точки зрения оставляло желать лучшего. Получая по 15–20 сообщений с каждой почтой, Центр оценивал только около 20 процентов из них как «представившие интерес или большой интерес». Критика Центра прозвучала в письме Артузова, направленном Ильку 7 августа 1930 года:

«Что касается работы этой группы, то основным недостатком является ее «корреспондентский», а не «наш» характер и увлечение экономическими вопросами, не являющимися для нас актуальными. Постарайтесь твердо повернуть ее работу на освещение деятельности империалистических стран и главным образом их (источников. — О.Ц.) родины, прямо или косвенно направленной против нас. В частности, нас интересуют следующие вопросы:

а) работа по созданию экономической и финансовой блокады (обратите внимание на деятельность Нормана — Англобанк, Моро — Банк де Франс, Лютер — Германия);

б) корни и подоплека кампании в САСШ;

в) франко-германское сближение и отношение или роль Англии (обратите внимание на Зауэрвейна из «Матэн» и Рехберга в Германии);

г) позиция Англии в вопросах франко-итальянских, итало-германских отношений;

д) конечно, отношение к нам Англии;

е) участие Англии в польско-румынских делах (последнее внесено в печатный текст письма рукой Артузова. — О.Ц.). Вот, грубо то, что в настоящее время было бы очень желательно изучать. Подробнее мы поговорим в следующих письмах. АРТУР».

Неудовлетворительная оценка и критика Центром материалов «корреспондентского бюро», хотя и воспринималась Ильком как справедливая, побудила его дать свои объяснения положению дел на ОСТРОВЕ. В пространном письме от 25 августа 1930 года он писал в Москву:

«У меня сложилось впечатление, что вы в некоторых принципиально важных отраслях нашей работы не имеете достаточно ясной картины, и в первую очередь в отношении путей реорганизации и децентрализации моей организации (вопрос о чем был поставлен передо мной несколько месяцев тому назад), а также в отношении методов и путей работы на ОСТРОВЕ в общем и в связи с предполагаемым отпочкованием «островной» организации.