В. Солунский: "Черный Баламут" Генри Лайона Олди

А что же любимый (любимая?) аватара Вишну — Черный Баламут, то есть Кришна? Вот уж кто прогрессор из прогрессоров! Да в одном Вишну ошибся — он считал, что если всеобщая любовь изливается на Кришну, то это все равно, что она достается самому Опекуну Мира, поскольку Кришна, может, и ловкач, может, и красавчик, но все-таки аватара — она и есть аватара. А Кришна всех перемудрил. Свел, стравил, якобы для пользы дела, в Великой Битве на Поле Куру лучших из лучших. Вот уж где человеческих страданий хватило на все и на всех! И все посвящалось Господу Кришне, которого любили обе стороны воюющих. Чудовищное количество Жар-тапаса выплеснулось на Поле Куру. И вот растерянные боги уже слушают: «Если я, Кришна, имею… то…»

Ну да вы уже знаете, как это говорится.

И в самый решительный момент Кришна тоже допустил ошибку. Вместо «желаю быть богом» (бог на санскрите «Бхаг») Кришна употребляет превосходную степень этого слова — Бхагаван. Но так в обиходе уважительно говорят об отсутствующем человеке… Жар-тапаса все же для исполнения желания не хватает. Боги отвечают: «Проси меньше!» Но тут на колени бросается первым понявший Кришнину оговорку Вишну: «Дайте ему! Дайте! Отдаю половину своего Жара, только дайте ему!»

Это самое драматическое, но и самое слабое место всей трилогии. Оговорка Кришны, гвоздь конструкции, для читателя может оказаться непонятна. Авторская ремарка в две строчки дела не спасает. К двойственности понятий Бхаг-Бхагаван мы, читатели, должны были быть подготовлены всеми предшествующими частями трилогии.

Но вот ценой тапаса человечества, почти уничтожившего себя на Поле Куру, ценой затраты тапаса богов мир получил «Бога отсутствующего». Грустный конец!

Мир изменился. На что же, в сущности, потрачено это чудовищное количество Жара? А появились страны, о которых раньше не слышали. Земля перестала быть плоской, как блин, наколотый на гору Меру, а свернулась в шар. Ослабевшие боги остались где-то далеко-далеко. Оставшегося Жара не хватало даже на действие священных мантр. После битвы на Поле Куру мир стал почти таким, каким его знаем мы.

Впрочем, кроме главной проблемы Бхаг-Бхагаван, в трилогии есть еще слабины. Так, например, промелькнул на одной из страниц еще один ученик Рамы-с-Топором (какой-то Горец), о котором потом уже не упоминалось. А ведь Рама не такой учитель, чтобы иметь случайных учеников!

И еще — насытив текст сегодняшним стебом, Олди добились его, текста, живости для сегодняшнего читателя. А что будет завтра? Кто завтра вспомнит, что такое «сладкая парочка»? А как переводить стеб на другие языки? Потрафив сегодняшнему читателю, Олди, похоже, лишили себя мировой славы, сделав свою нетленку почти непереводимой. А жаль, потому что и в языке они кое-что изобрели. Помните, Маяковский стал писать стихи лесенкой? Примерно так пишется проза Олди. Зачастую вся строка состоит из нескольких слов. Или даже одного слова. Но самого важного. Часто выворачивающего предыдущие строки навыворот.

Узнали Стругацких? Я тоже узнал. Но это не в укор. Все мы воспитаны на Стругацких.

И то, что связь Локапал осуществляется посредством Свастики, очень напоминает Желязны; и переход в Безначалье очень похож на путешествие по Отражениям того же Желязны — это тоже не в укор. Как говаривал Маяковский, когда его упрекали за использование чужих рифм:

— Я беру свое везде, где его нахожу!

А в общем (как там у Олдей?) — хорошо есть, и хорошо весьма! Однажды один замечательный человек советовал другому очень замечательному человеку: мол, если тебе неймется и не спится, или с похмелья нет на тебе лица, откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро»! И поскольку вот сейчас у меня как раз такая ситуация, но «Женитьбу Фигаро» я уже читал, а шампанского не люблю (оно в нос шибает), то не попробовать ли с горя в третий раз перечесть «Черного Баламута»?!