Array Коллектив авторов - Сюрреализм. Воззвания и трактаты международного движения с 1920-х годов до наших дней

5. Наш бунт – это восстание духа; кровавая Революция для нас – неотвратимая месть духа, униженного делами ваших рук. Мы – не утописты: в этой Революции мы видим прежде всего преобразование общества. Если есть ещё люди, видевшие, как их окружает стая, где каждый оборачивается против них (а это предатели всего, кроме Свободы; мятежники всех мастей; обычные уголовники), то пусть они помнят: идея Революции – лучшая и самая действенная защита индивида.

Жорж Альтман, Жорж Окутюрье, Жан Бернье, Виктор Крастр, Камиль Фежи, Марсель Фурье, Поль Гитар, Жан Монревель

Камиль Гуманс, Поль Нуже

Андре Барсалу, Габриэль Боруа, Эмиль Бенвенист, Норбер Гютерман, Анри Журдан, Анри Лефевр, Пьер Моранж, Морис Мюллер, Жорж Политцер, Поль Циммерман

Максим Александр, Луи Арагон, Антонен Арто, Жорж Бесьер, Мони де Були, Жоэ Буске, Пьер Брассёр, Андре Бретон, Жан Каррив, Рене Кревель, Робер Деснос, Поль Элюар, Макс Эрнст, Теодор Френкель, Мишель Лейрис, Жорж Лембур, Матиас Любек, Жорж Малкин, Андре Массон, Душан Матич,

Макс Мориз, Жорж Невё, Марсель Нолль,

Бенжамен Пере, Филипп Супо, Деде Санбим, Ролан Тюаль, Жак Вио

Эрманн Клоссон

Анри Жансон

Пьер де Массо

Реймон Кено

Жорж Рибмон-Дессень

Те идеалы, к которым ещё можно призывать и которые имеют хоть какую‑то силу в этом мире; то, что ценно, что стоит защищать прежде всего и вопреки всему; что грозит любому человеку неминуемой санкцией судьи – и задумайтесь на минутку о том, насколько каждое мгновение вашей жизни зависит от судьи, к которому вы попадаете за малейший проступок, – короче, то, что обрекает мир на провал (например, гений): всё это недавний процесс выставил внезапно в поистине ослепительном свете. Личность ответчика и природа того, в чём его обвиняют, стоят того, чтобы подробнее остановиться на иске г-жи Чаплин (с которым мы смогли ознакомиться на страницах «Гран Гиньоля»). В наших дальнейших утверждениях мы, безусловно, исходим из того, что речь идёт о документе подлинном, и что факты, вменяемые Чарли Чаплину в вину, и его высказывания, изложенные в жалобе, соответствуют истине – хотя сам он и вправе их отрицать. Попробуем разобраться, чтó было решено обратить против такого человека и какие средства брошены на то, чтобы его уничтожить. Эти средства причудливым образом отражают усреднённое представление о морали, распространённое в 1927 году в Соединённых Штатах, – то есть в одном из самых значительных скоплений людей на планете: представление, стремящееся распространиться по миру, подминая под себя все остальные, поскольку Северная Америка – это не только гигантское скопище товаров, под обилием которых она вот-вот задохнётся, но и бескрайний резервуар человеческой глупости, грозящей затопить и нас, окончательно оболванивая абсолютно бесхребетную европейскую публику, неизменно повинующуюся воле того, чья ставка выше.

Чудовищно, что существует служебная тайна для врачей, которая, в конечном счёте, всего лишь прикрывает неуместную стыдливость, однако любое её нарушение оборачивается для хранителей такого секрета беспощадными гонениями, – но подобной тайны нет для замужних женщин. Вместе с тем роль жены – такое же ремесло, как и все остальные, с того момента, как женщина считает себя вправе требовать удовлетворения своих материальных и сексуальных потребностей. У мужчины, которого закон вынуждает жить с одной-единственной женщиной, нет иного выбора, кроме как пытаться привить ей собственные нравы, надеясь на её понимание и снисхождение. Но если она выставляет его на растерзание толпы, то почему закон, наделяющий супругу самыми произвольными правами, не обернётся против неё со всей строгостью, которой заслуживают столь отвратительное злоупотребление доверием и клевета, столь очевидно подпитываемая самым корыстным интересом? Да и потом, как вообще можно отдавать нравственность на откуп закону? Это абсурдно! И говоря об эпизодических терзаниях , упоминаемых добропорядочной и целомудренной г-жой Чаплин, просто смешно считать уродливой, противоестественной, извращённой, вырожденческой и непристойной практику орального секса [4] Например. . ( В браке все так поступают , – блестяще парирует Чаплин.) Будь возможной хоть сколь‑либо свободная дискуссия о нравах, тогда нормальным, естественным, здоровым и благопристойным как раз было бы отказать в жалобе супруге, убеждённой, что в таких бесчеловечных условиях ей пришлось отвергать столь распространённое и абсолютно невинное, приемлемое занятие. Как вообще при подобной глупости истице позволено говорить о любви – а именно к ней осмеливается апеллировать это создание, в 16 лет и два месяца сознательно пошедшее под венец с обеспеченным человеком, за каждым шагом которого следит общественное мнение, и родившее ему двух детей, вне всякого сомнения, через ухо, ибо ответчик никогда не имел с ней подобающих супругам брачных сношений, – детей, которых она выставляет на всеобщее обозрение точно грязные вещественные доказательства собственных интимных потребностей? Курсив тут наш, и отталкивающие формулировки, которые он призван выделить, мы позаимствовали у истицы и её адвокатов, основное стремление которых – загнать живого человека в угол при помощи самого омерзительного клише безмозглой бульварной прессы: образа матери, называющей отцом своего законного любовника, и всё это с единственной целью – содрать с этого человека подать, о которой не могло мечтать и самое требовательное Государство: подать , довлеющую прежде всего над его гением, даже стремящуюся его этого гения лишить или уж, в любом случае, опорочить самое ценное воплощение такой гениальности.