Сергей Беляков - Прелюбодей мыслей, или Виктор Суворов туда и обратно

Виктор Суворов, бывший офицер ГРУ, неплохо знает человеческую психологию. Знаниями своими он пользуется и для спора с оппонентами, и для того, чтобы заставить читателя купить свою книжку (об этом ниже). Знание психологии помогает ему навязать читателю свою точку зрения. Пользуется он, в частности, привычкой людей оценивать исторические факты по принципу “хорошо — плохо”, “прогресс — регресс”, “гений — злодейство”, “наше — не наше”. Был такой случай. Соседский мальчик напросился посмотреть телевизор у моего деда (история произошла в ту эпоху, когда “ящик” еще был предметом роскоши). Показывали “Бориса Годунова”, и мальчик спросил деда: “А Борис Годунов за нас или не за нас?” И что было ему ответить? Люди склонны видеть мир черно-белым. Хрестоматийное “что такое хорошо, что такое плохо” трансформируется в противопоставление “хороший — плохой”. Третьего не дано. При этом “хорошему” историческому деятелю людское сознание склонно придавать всевозможные добродетели, “плохого” же превращает в чудовище, в морального (а часто и в физического) урода. В основе этого явления лежит, очевидно, фундаментальное для человеческой психики деление на “своих” (“хороших” по определению) и чужих (по определению “дурных”). Человек, узнавая о каком-либо историческом деятеле, подсознательно относит его к своим — хорошим, красивым, умным, благородным или же к чужим — злым, уродливым, тупоумным, но коварным.

На “солнце” не может быть пятен, а потому все, что компрометирует “хорошего” героя, непременно затушевывается, а самому герою приписываются идеальные черты. Помню, как в детстве мне рассказывали о том, что Ленин якобы простил ранившую его Фани Каплан. Чушь очевидная: Каплан расстреляли еще до того, как Ильич пришел в себя. Но народная легенда перенесла на вождя мирового пролетариата черты святого великомученика, прощающего убийцу.

Еще забавней получилось со “злодеями”. Сталин в глазах врагов сталинизма (как фанатиков-ленинцев, так и либералов) стал не только кровавым тираном, но и тупицей (искренне поверил в дружбу с Гитлером, не доверял донесениям разведчиков о подготовки Германии к нападению на СССР), женоубийцей (якобы лично застрелил вторую супругу) и даже уродом. Антисталинисты любят подчеркивать внешние недостатки Сталина, доводя их до степени уродства: маленький рост, на лице следы перенесенной некогда оспы, шесть пальцев на ноге и т. п. Полководцем он был, разумеется, бездарным, политиком заурядным. Подобный облик, кстати, придавали Сталину не только публицисты, журналисты и писатели, но и многие историки. “Черно-белый” взгляд на мир свойственен и простым обывателям, профанам, и многим ученым, специалистам. В “черно-белых” тонах, написана, например, широко известная монография Волкогонова “Триумф и трагедия”. Это и неудивительно: деление на “своих” и “чужих”, на “хороших” и “плохих” присуще нам от природы.

Но если мы хотим хоть как-то приблизиться к недостижимой истине, надо снять мифологические очки, превращающие цветное разнообразие мира в четкую, но скучную черно-белую картинку. Есть такой термин: “это была неоднозначная фигура”. Господи, да разве есть на свете фигуры однозначные?! Разве есть политики, про которых можно было бы сказать что-либо однозначное?! Даже о Гитлере нельзя говорить однозначно. Немецкие генералы очень любили сваливать на Гитлера все свои неудачи, но разве не его запрет на отступление (аналог сталинского приказа № 227) остановил беспорядочный отход (кое-где и бегство) немцев зимой 1941/42 года, спас вермахт от участи “Великой армии” Наполеона, почти полностью погибшей во время осенне-зимнего отступления 1812-го? Разве не Гитлер обладал удивительным, демоническим влиянием на людей, разве можно ему отказать в способности навязывать свою волю? Да кому, германскому народу! Культурнейшему, образованнейшему народу Европы!

А Сталин? Не пора ли прекратить бездумно повторять определение Троцкого “гениальная посредственность” (сродни “золотой посредственности” Октавиана Августа, если уж на то пошло). Нет, отнюдь не посредственность уже хотя бы потому, что сумел уничтожить самого Троцкого, человека дарований выдающихся. Сталин был гением политической борьбы и политической интриги. В этом ему отказать нельзя. Это был умный, расчетливый и циничный политик (хотя существуют ли в природе политики не циничные? М. Ганди — единичное исключение). Отказывать Сталину в уме, в удивительном, демоническом обаянии нельзя. Корней Чуковский вспоминал, как они с Пастернаком присутствовали на собрании, где выступал вождь народов. Эффект не от речи, нет, но от появления Сталина был колоссальным: “ОН стоял, немного утомленный, задумчивый и величавый… Я оглянулся: у всех были влюбленные, нежные, одухотворенные и смеющиеся лица. Видеть его — просто видеть — для всех нас было счастьем. К нему все время обращалась с какими-то разговорами Демченко. И мы все ревновали, завидовали, — счастливая! Каждый его жест воспринимался с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства.… Пастернак шептал мне все время о нем восторженные слова.… Домой мы шли вместе с Пастернаком, и оба упивались нашей радостью” ( Чуковский К.И . Из дневника // Знамя. 1992. № 11).