Наталья Воронцова-Юрьева - Отелло. Уклонение луны. Версия Шекспира

Да уж, ну как тут не вспомнить реплику Яго - "дурная совесть заговорит и без языка"...

Вот Кассио и подстраховывается этой многоговорящей деталью - "бронекамзолом", на всякий случай, чтобы выйти сухим из воды. Точно так же, как это делает в свою очередь и Яго - подстраховывается, то перекладывая свою ответственность на приказ Отелло, то придумывая второй припадок, то возводя напраслину на Бьянку (об этом речь будет позже).

*

Еще один момент, показавшийся М. Морозову сомнительным: Родриго встает в укрытии и слышит шаги Кассио, о чем говорит его реплика - "Я знаю его шаги. Это он". В своем комментарии М. Морозов указывает на то, что английское слово gait (походка) в общепринятом тексте имеет разночтение со словом gate (ворота) в иных текстовых вариантах. В связи с чем и задается вопросом: "Но разве Родриго знает, где живет Бьянка и что Кассио навещает именно ее?"

Вопрос странный, поскольку переводчик М. Морозов сам же и перевел несколько выше по тексту реплику Яго: "Он вечером ужинает у одной шлюхи. Я пойду к нему туда. <...> Если вы подкараулите его, когда он будет возвращаться домой, - а я устрою так, что это случится между двенадцатью и часом ночи, - вы сможете напасть на него врасплох".

Таким образом, ничто не мешало Яго подробно рассказать Родриго, возле какого дома (или возле каких ворот) ему надо караулить Кассио. А чуть позже, уйдя с ужина в доме Бьянки, Яго сам же и указывает подошедшему Родриго, где конкретно тому нужно стоять: "Вот стань позади выступа этого дома. Он сейчас придет. Обнажи свой добрый меч и заколи его. Скорей, скорей!"

Спустя какое-то время Родриго слышит шаги и бросается с мечом на Кассио.

*

Крики последнего слышит Отелло. И механизм внушения, накрепко заложенный Яго в в помраченное сознание Отелло, срабатывает. Полночь! Кассио кричит о помощи! Кассио мертв!

Значит, настал черед Дездемоны...

"О достойный Яго, честный и справедливый <...> ты показываешь мне пример. Потаскуха, твой возлюбленный лежит мертвым, и твоя злая гибель приближается быстро. Шлюха, я иду! Чары твоих глаз стерты с моего сердца; твоя постель, запятнанная похотью, запятнанная похотливой кровью".

*

На крик Кассио подходят Лодовико, Грациано и Яго. Стонущий Родриго получает от Яго последний смертельный удар. Прибегает и Бьянка. Этим тут же пользуется Яго. Расследование произошедшей стычки крайне нежелательно для него, и он пытается навести присутствующих на ложную мысль, переводя стрелки на ни в чем не повинную Бьянку: "Все присутствующие здесь господа, я подозреваю эту дрянь в соучастии в преступлении".

Но, похоже, в суматохе никто не обращает внимания на его слова. Поэтому, когда Кассио укладывают на носилки, Яго предпринимает вторую попытку: он буквально обрушивается на ошарашенную Бьянку, нарочно не давая присутствующим уйти и теперь уже громко наводя на нее подозрение в несуществующем заговоре:

"Постойте, добрые господа! Вы бледны, сударыня? Вы замечаете, каким ужасом полны ее глаза? Раз вы так таращите глаза, мы вскоре кое-что узнаем. Всмотритесь пристальней; прошу вас, смотрите на нее. Вы видите, господа? Да, дурная совесть заговорит и без языка".

Признак N16. В некоторых случаях припадков может быть несколько .

Отелло входит в спальню жены, как завороженный повторяя странную фразу: "Этого требует дело, этого требует дело, моя душа, я не назову его вам, целомудренные звезды, - этого требует дело".

Но никакое дело этого вовсе не требует. Да и нет никакого дела. Есть заданная программа, по которой и действует его оглушенный болезнью мозг. И эта программа содержит в себе два пункта: Дездемона должна умереть, и Дездемона должна умереть через удушение руками.

Так ему сказали. Так он и сделает.

"Но я не пролью ее крови и не оцарапаю кожи ее, которая белее, чем снег, и гладка, как алебастр надгробных памятников. Однако она должна умереть, иначе она обманет и других".

Он понятия не имеет, почему он должен ее убить, почему он должен ее задушить, почему он должен сделать это именно этой ночью, сразу же после того, как между полуночью и часом будет убит Кассио. Он больше не может думать об этом - болезнь отняла у него всякую возможность соображать.

Он беспомощен перед болезнью.

Он подносит светильник к постели, смотрит на спящую Дездемону и странными фразами, словно разбитыми на упрощенные части схемы квадраты, рассуждает о невозможности вернуть жизнь: