Елена Хаецкая - Записки из страны Нигде

Все интересное, индивидуальное, присущее только данному герою и данному роману, происходит лишь в последних нескольких главах, и то не всегда, а только в виде необязательного праздника.

Мне всегда хочется спросить у писателей: "Люди, вы что, не читаете друг друга?" Я не ратую за то, чтобы автор каждый раз изобретал принципиально новый подход, какие-то ходы, которых никогда не было в мировой литературе. Это почти невозможно, а когда такое происходит, то результат не всегда читабелен. В конце концов, и проторенный путь никому не заказан. Но стоило бы подумать и о читателе! Читатель-то бедный ведь все это уже читал раз пятнадцать. И про уроки фехтования, и про всякие там несуществующие премудрости рукопашного боя, и про путь воина, и про как выжить в тюрьме, и про накопление энергии и астральные бои. Он читал это в научпопе, он читал это в оригинальном сочинении какого-нибудь военного теоретика VII века, в книжке "Великие Тайны Вселенной", он читал это, кстати, и в других романах.

И про изнасилование сестры он уже все знает. И про то, как горько ошиваться на рабском рынке в ожидании участи. И про хама-соседа по гладиаторской казарме читатель тоже в курсе, даже если этот читатель - женщина.

И вот мы подходим к любопытному феномену. Почему мы снова и снова беремся за эти, в принципе, одинаковые книжки?

У кого - как, а лично я читаю ради прилагательных. Глаголы и существительные вросли в текст твердо, их оттуда не сковырнешь, а вот подробности... Нам ведь нравится смотреть, как мучаются хорошие парни. Мы верим, что они потом, очухавшись, накостыляют парням плохим. Наши нервы испытывают приятную щекотку, пока мы наблюдаем за этим переходом от пассивного состояния к активному. Поэтому пусть сюжет остается в неприкосновенности со всеми его младенчески-наивными банальностями. Лично мне от исторической авантюры хотелось бы а) побольше новых прилагательных и желательно свежих наречий, то есть побольше новых "как"; б) поменьше пересказов учебника для средних классов гимназии.

В следующий раз попробуем поговорить о сексе.

21:32 / 05.06.2016

В соревнованиях по фигурному катанию есть, если я ничего не путаю, такая позиция - "обязательная программа". Фигурист должен показать уважаемой комиссии, что умеет прыгать вот так и вертеться на месте вот эдак. А комиссия это оценивает по пятибалльной шкале.

Со спортом - все ясно, люди обязаны продемонстрировать свои технические навыки. Не то, понимаешь ли, все захочут брать призы одной артистичностью, а тройной прыжок зажилят.

Но почему авторы фэнтезийных текстов считают, что и им непременно требуется продемонстрировать читателю некую "обязательную программу", в которую входят: а) сцены поединков; б) сцены в постели? Кто им это сообщил, какое жюри? И почему писатель, бедный, считает, что одной артистичностью он читателя не "возьмет"? А что есть художественная литература, если не демонстрация этой самой артистичности?

Но - нет, из книги в книгу кочуют эти самые А и Б.

Сравнительный их анализ показывает, что для описания подобных сцен авторы пользуются одними и теми же лексико-синтаксическими средствами. Говоря проще, в ход идет весь арсенал существительных и глаголов, имеющих отношение к анатомии.

Поединок выглядит как подробное описание частей тела и их перемещений. "Он поднял меч и, присев на левую ногу, перенес центр тяжести влево, в то время как правая его рука..."

Примерно тем же самым тот же персонаж занимается и в постели: "Он обхватил ее левой рукой, в то время как правая ее нога крепко прижималась к его бедру, а рука спускалась все ниже и ниже..." - ну, дальше "детям до шестнадцати".

Говорю я как-то раз одному писателю, своему другу, кстати: "Неплохой у тебя роман, душевный такой, и герои все такие правильные... Но зачем на странице номер сорок шесть у тебя эта гнусная, чисто техническая постельная сцена? После нее хочется сразу книжку закрыть и выбросить".

Он отвечает многозначительным тоном: "Ты не понимаешь. ТАК НАДО. У меня в тексте очень много глубоких идей, и я должен заставить читателя эти идеи усвоить. А он не будет читать мой роман, если я не привлеку его постельной сценой".

Я говорю: "Ты его не привлечешь, а оттолкнешь этой сценой".

"Ну, - говорит он, - тебя я, может быть, и оттолкну, но сотни других привлекутся".