Елена Хаецкая - Записки из страны Нигде

Я помню, какое ошеломительное впечатление произвела на меня "Сага о Копье" и особенно - альбом иллюстраций, скетчей и больших картин. Это сейчас те картинки, уже тысячу раз воспроизведенные десятке изданий, набили оскомину, но тогда, в начале девяностых... Можно было на долгие часы погружаться в мир Dragonlance, где - в отличие от мира талонов на мыльно-моющие средства и крупу-сахар, - не встречалось ни одного некрасивого или просто обыденного элемента. В любой таверне, даже заведомо обычной, закопченной, все же находилось, на чем отдохнуть глазу: неземно-красивая девица с подносом, янтарное пиво в глиняной кружке (о, какое оно вкусное!), роскошно-грубый наемник с изумительным мечом в ножнах за плечами... Куда ни кинешь взгляд, везде великолепные, переполненные жизненными силами люди, чудесные создания, прекрасные и жуткие, на любой вкус, изумительные предметы, обладающие таинственной силой (тысячекратно сильнее карты капитана Флинта!)

Они абсолютно не-обыденны, они удалены от нашей повседневности на максимально возможное расстояние. И при этом они не сакральны, то есть в обращении с ними не нужно бояться впасть в ересь или кощунство. В этом смысле они безопасны даже для религиозного человека.

Здесь мы подбираемся к главному, о чем я бы хотела сказать в сегодняшних "Записках". Страна Нигде мила и дорога любителям фэнтези прежде всего потому, что она - это волшебный мир. А мир волшебен вовсе не потому, что он преисполнен магизма, что там кишат колдуны и на каждом шагу действуют заклинания, проклятья, предсказания и файерболы.

Осмелюсь предположить, что слово "волшебный" зачастую применимо к фэнтези-миру в основном благодаря основной его характеристике: этот мир очень красив. Мы ведь говорим: "волшебный закат", подразумевая поразительное, поистине "магическое" воздействие, которое производит на нас сие явление природы. Мы говорим: "волшебная музыка", "волшебные руки", "волшебный голос"... Что мы имеем в виду? То, что благодаря "волшебному" в нашу жизнь входит чудо. Это одновременно и чудо красоты, и чудо доброты, и чудо эмоционального впечатления.

Таким образом, берусь утверждать, что магизм в жанре фэнтези - зачастую лишь литературный прием, средство, позволяющее читателю увидеть мир с совершенно новой, неожиданной и великолепной стороны. Отсюда: мир фэнтези волшебен в первую очередь не из-за действующей в нем магии и даже не из-за чудес "сакральной фантастики" или "магического реализма", а сам по себе.

Как, собственно, и тот мир, в котором мы живем.

20:00 / 05.06.2016

Фэнтези тяготеет к многотомной саге с многочисленными продолжениями. Это совершенно естественно для жанра: ведь главным героем фэнтези-произведения является, по сути дела, не столько персонаж, который спасает мир, сколько сам этот мир.

Само-ценность, драго-ценность мира бывает неочевидна для человека, погруженного в жизнь современного мегаполиса, утомленного свыше всякой меры повседневностью и рутинными заботами. Когда-то мне казалось, что красота - настолько естественная и всем понятная вещь, что о ней и говорить-то отдельно не стоит. Красивое - оно красиво. Где же предмет для обсуждения?

Десятилетний сын, незаметно подросший в суете перестройки, заставил меня повернуться к проблеме лицом.

Стоя на Каменноостровском мосту, откуда открывается сказочный по красоте вид на Петропавловскую крепость, Исаакий, Стрелку Васильевского острова, а с другой стороны - на Летний сад и Смольный собор, мальчик, родившийся в Ленинграде и выросший в Санкт-Петербурге, спросил: "Я понимаю, что это, должно быть, красиво... Но - где красота? В чем она?"

Помнится, я сказала прочувствованную речь, но его она не убедила. Он не понял, не почувствовал.

В сущности, вся фэнтези-литература представляет собой вот такую прочувствованную речь о красоте мира, о том, что этот мир великолепен, что он пронизан солнцем, населен удивительными существами.

Это мир, который стоит спасать, мир, которым надлежит любоваться.

Если мы не видим красоты из окна своего офиса или своей квартиры, - мы всегда можем обратиться к фэнтези.

Мы раскрываем эти книги не столько ради того, чтобы узнать, каким образом один герой победил другого, сколько ради того, чтобы совершить переход и очутиться там, где нам всегда хотелось бы быть.