Юджин Кернерман - Искусство жить и жизни смысл. Сборник I. Размышления и комментарии

Но запечатлел ли сам Сент-Экзюпери свой «прекрасный образ на первобытной глине, из которой…» Творец слепил первого человека? Или инстинкты «самоотдачи, готовности рисковать» ради ближнего, «верности до самой смерти» изначально были заложены Творцом в «первобытную глину»? Или и первое, и второе верно?

И не дано ли праведникам, таким как Сент-Экзюпери, то мужество, которое ведет их через жизнь и смерть к истокам этих инстинктов? И не в поисках ли этого пути и состоит смысл жизни каждого, «кому нужен такой образец для подражания», который мы находим в этой короткой статье – манифесте человеческого благородства?

Наши вопросы, дорогие читатели, ждут ваших ответов на сайте сборника.

ЧИТАЕМ ДАЛЬШЕ.

«Неужели вы не понимаете, что где-то мы сбились с пути? Человеческий муравейник стал богаче, чем прежде, у нас больше всяких благ и досуга, и все же нам не хватает чего-то существенного, чему трудно подыскать определение. Мы меньше ощущаем себя людьми, мы утратили какие-то таинственные привилегии.

Я разводил газелей на мысе Юби. Мы все там разводили газелей. Их держали в загородках на открытом воздухе, потому что газелям нужны потоки свежего ветра; газели самое хрупкое, что есть на свете. Но если их изловить совсем маленькими, они все же живут в неволе и кормятся из ваших рук. Они дают себя погладить и тычутся влажными мордочками в вашу ладонь. И вы думаете, что приручили их. Вы думаете, что прогнали ту неведомую печаль, от которой газели тихо гаснут и умирают самой ласковой смертью Но приходит день, когда вы застаете их упершимися рожками в изгородь и глядящими в сторону пустыни. Их влечет магнитом. Они не знают сами, что покидают вас; они пьют молоко, которое вы им приносите, позволяют себя гладить и еще нежнее тычутся мордочками в ваши ладони Но как только вы отойдете, они, поскакав немного радостным галопом, снова возвращаются к изгороди. Если вы им не помешаете, они так и останутся там, даже не пытаясь сломать ограду, а только упираясь в нее рожками, опустив голову, пока не умрут. Что это пора любви или просто жажда мчаться вприпрыжку до потери дыхания? Они не знают. Их поймали, когда у них еще глаза не открылись. Они ничего не знают ни о свободе в песках, ни о запахе самца. Но вы много умнее их. Вы знаете, чего они ищут: простора, который даст им возможность осуществиться. Они хотят стать газелями и танцевать свой танец. Они хотят познать бег по прямой со скоростью сто тридцать километров в час, перемежаемый внезапными скачками в сторону, словно из-под песка то тут, то там вырывается пламя. Разве их остановят шакалы, если истина газелей в том, чтобы испытывать страх, который один только может заставить их превзойти самих себя, проделать самые невероятные прыжки? Разве остановит их лев, если истина газелей в том, чтобы их раздирали когти под слепящим солнцем? Вы смотрите на них и думаете: они охвачены ностальгией. Ностальгия это желание неизъяснимого. Предмет желаний существует, нет только слов, чтобы его назвать.

А мы чего не хватает нам?

Что это за пространства, куда мы просим нас выпустить? Мы стараемся вырваться за пределы тюремных стен, растущих вокруг нас. Казалось, чтобы возвеличить нас, достаточно нас одеть, накормить, удовлетворить все наши потребности. И понемногу из нас лепили куртелиновского мелкого буржуа, [5] провинциального политикана, узкого специалиста, лишенного всякой внутренней жизни. Вы мне возразите: Нас учат, просвещают, больше чем когда-либо обогащают всеми завоеваниями разума. Но до чего жалкое представление о культуре духа у того, кто полагает, будто она зиждется на знании формул, на запоминании достигнутых результатов. Самый посредственный ученик Политехнической школы, кончивший курс последним, знает о природе и ее законах больше, чем Декарт, Паскаль и Ньютон. Но никогда ему в голову не придет такой поворот мысли, какие приходили в голову Декарту, Паскалю и Ньютону. Ибо у тех сначала воспитывали душу. Паскаль это прежде всего стиль. Ньютон это прежде всего человек. Он стал зеркалом вселенной слушал, как говорят на одном языке зрелое яблоко, падающее в саду, и звезды июльской ночью. Для него наука была жизнью.»

(Приведено по:

http://www.e-eading.club/bookreader.php/67008/Ekzyuperi_-_Nado_pridat%27_smysl_chelovecheskoii_zhizni.html)

Итак, газелей ловят в пустыне совсем маленькими, с еще невидящими мир глазками. Они растут и проводят свою короткую жизнь в неволе, за изгородью. Их холят, восхищаются их грациозностью. Они бывают веселы, отвечают лаской своих нежных губ, слизывающих лакомство с ладони человека. Но стоит от них отойти, и они упираются столбиками рожек в упрямую твердь изгороди и смотрят, смотрят туда, откуда дует горячий ветер пустыни, которую так и не увидели их глаза.