Максим Фрай - Книга для таких, как я

Отдельно следует сказать об Авдее Тер-Оганяне и его "Школе авангардистов", разрабатывая программу которой, он довел ситуацию до абсурда: учеников школы обучали именно устраивать скандалы. Своеобразный "творческий отчет" учащихся, проведенный в рамках внеконкурсной программы театрального фестиваля "Золотая маска" в 1997 году (начинающие «авангардисты» с энтузиазмом обнажались перед публикой и проделывали множество других, не менее прямолинейных жестов), сам по себе стал грандиозным скандалом, что, несомненно, свидетельствовало о высокой успеваемости молодежи.

Ну а самый драматический художественный скандал последних лет, завершившийся судом и бегством художника из России, тоже связан с именем Авдея Тер-Оганяна. И с иконой (см.).

Сквоты — это пустующие помещения, в которых обитают самовольно захватившие их жильцы. Понятно, что нас интересуют не сквоты вообще, как социальное явление, а конкретные точки на географической карте новейшей истории русского искусства, несколько домов в Москве и Петербурге, которые на какое-то время становились своеобразными арт-коммуналками, "центрами современного искусства".

Если классический западный сквот — это ангар или старая фабрика (с наивно размалеванным фасадом и флагом на крыше), обитатели которого непременно являются носителями соответствующей идеологии и всегда готовы бороться за свое жилище с муниципальными властями — да хоть с самим чертом! — то классический российский сквот — это расселенный жилой дом в центре города, пустующие квартиры которого временно заняты под художественные мастерские, музыкальные студии и просто спальни «сочувствующих».

В Москве эпоха сквотерства уже осталась в прошлом. Ее первой ласточкой стал "Детский сад"; потом пришло время знаменитого «Фурманного», расселенного дома в Фурманном переулке, где уже в 1987 году появились мастерские художников. Кажется, первыми там обосновались вернувшиеся из армии Мухоморы, Вадим Захаров, Юрий Альберт, Андрей Филиппов; "Чемпионы Мира"… Впрочем, количество жильцов постоянно возрастало, опустевшие квартиры одна за другой становились мастерскими, а для художников, приезжавших в Москву из других городов, квартиры на Фурманном были постоянным жильем. Многие и переехать-то в столицу решились лишь потому, что там был сквот на Фурманном: какая-никакая, а все же гарантия крыши над головой.

Фурманный переулок — это словосочетание стало адресом «неофициального» русского искусства конца восьмидесятых — эпитет «неофициальное» я выбрал осознанно и после долгих колебаний, как единственно возможное определение для разношерстной компании художников, обитавших на Фурманном. Эпоха расцвета Фурманного совпала с "русским бумом": в воздухе пахло шальными деньгами, заграничными путешествиями и головокружительными карьерами, это было время непрерывного праздника, когда картины выхватывали из-под кисти, не дожидаясь, пока высохнет краска. "Невыносимая легкость бытия" — это могло быть сказано и про "фурманные времена".

В начале девяностых чудо закончилось, городские власти вдруг вспомнили про свое имущество; часть художников к тому времени уже благополучно обзавелась собственными мастерскими и квартирами, некоторые перебрались в такой же пустующий дом на Чистых Прудах, некоторые — в сквот на Ордынке, остальные тоже устроились как могли, ибо завершилась счастливая эпоха муниципального разгильдяйства, когда в центре Москвы было полно пустующих домов, в которых не спешили отключать свет, воду и прочие полезные для жизни коммуникации, однако "второго Фурманного" уже не получилось: чудеса все же не повторяются.

Зато в начале девяностых в Москве появилось еще два уникальных места: сквот "Заповедник на Петровском бульваре" и сквот в Трехпрудном переулке.

На Петровском бульваре, помимо прочих, обосновался патриарх русской альтернативной моды Петлюра (Александр Ляшенко); его присутствие, как мне кажется, оказало мощное влияние на атмосферу всей арт-колонии: жизнь в сквоте на Петровском казалась (по крайней мере, стороннему наблюдателю) непрерывным — не то карнавалом, не то фестивалем альтернативной культуры. Там проводились показы параллельного кино, показы мод, перформансы, выступления современного балета и просто какие-то безумные дискотеки во дворе для всех желающих; там же работал уникальный в своем роде бутик для любителей "инакой моды", где можно было (кстати, весьма недешево) приобрести дедушкины туфли родом из тридцатых годов, пиджак, снятый с завсегдатая модного нью-йоркского клуба, или древнюю коллекционную шаль ручной работы.