Лео Яковлев: Достоевский: призраки, фобии, химеры (заметки читателя).

Этот отрывок в контексте романа и «легенды о Великом инквизиторе» связан с одной из наиболее устойчивых фобий Достоевского — ужасом, охватывающим его при мысли об экспансии католицизма, но когда читаешь сей текст сегодня, неизбежно возникает впечатление, что этот сонм католических стариков, рвущихся к власти над миром, чем-то напоминает «сионских мудрецов». Учитывая, что команда провокаторов, через четверть века после выхода в свет «Братьев Карамазовых» разрабатывавшая, по поручению парижского резидента русской охранки Рачковского, знаменитую фальшивку, именуемую «Протоколами сионских мудрецов», возглавлялась Матвеем Головинским — сыном друга Достоевского — и состояла из его, Достоевского, читателей, то вполне можно предположить, что в текст этих «протоколов», украденный из забытого к тому времени памфлета Мориса Жюли, старички-мудрецы, собиравшиеся на еврейском кладбище в Праге, чтобы «решать» судьбы мира, перекочевали из «легенды о Великом инквизиторе», сменив Ватикан на Сион.

Как писал Василий Розанов, «самый период времени, когда появился этот роман [ «Братья Карамазовы»], был в высшей степени замечателен: шли последние годы прошлого царствования [Александра II]. Заговоры анархистов, колебания правительства, шумная и влиятельная пресса — все распространяло в обществе тревогу и ожидания». На отношение к таким крутым процессам любого заинтересованного наблюдателя оказывает сильное влияние его собственное положение, т. е. та точка или позиция, откуда им ведется это наблюдение. Выше уже говорилось о весьма интенсивном общении Достоевского в период работы над последним романом с правительственными кругами и высшими представителями царствующей династии. Специальное и более подробное освещение этого вопроса выходит за пределы избранной нами темы. Наиболее подробно говорится об этом в замечательном документальном исследовании Леонида Гроссмана «Достоевский и правительственные круги 1870-х годов», опубликованном лишь однажды — в 1934 г. («Литературное наследство», том 14, тираж 7500 экз.). Ознакомившись с этой документальной и великолепно аргументированной статьей Гроссмана, читатель, во-первых, сразу же поймет, почему она, эта статья, не переиздавалась до сих пор, и вряд ли будет переиздана в дальнейшем, а во-вторых, сумеет глубже оценить, как теперь говорят, «обратную связь» — сильное воздействие, оказанное столь тесным общением Достоевского с власть предержащими на его художественное творчество в этот последний период жизни великого писателя.

Работая над этой книгой о Достоевском, я сначала намеревался вынести различные крупные тексты, о которых в ней шла речь, в эпилог или в приложения, создав своего рода хрестоматию по затронутым темам, как это я сделал шесть лет назад в своей книге о Чехове. Однако потом я почувствовал, что в данном случае они более уместны непосредственно в соответствующих разделах, и включил их в ткань повествования. Но кое-что все-таки осталось за ее пределами.

Остался Яков Брафман с его «Книгой кагала». Собственно «книги» как таковой не существует. «Труд» Брафмана представляет собой собрание бытовых документов, принятых на заседаниях еврейских общинных старейшин — документов, к которым он имел доступ до того, как порвал все свои связи с еврейской общиной и «перестал быть евреем». К некоторым из этих документов и к упоминаемым в них религиозным традициям он составил разоблачительные примечания. Всего таких «примечаний» в книге 17, а документов 1047. Среди них есть весьма занимательные — например, документ № 146 «О наказании р. Меера за доносы»: «Суббота, 2-й выпускной день праздника кущей 5562 (1801) года. Так как раби Меер, сын Якова, возымел дерзость пускаться в доносы на кагал [совет старейшин в данном случае], то представителями кагала постановлено: оштрафовать сказанного р. Меера лишением его «морейнэ» [почетный титул еврея, получившего талмудическое образование, а иногда — просто богатого еврея], дабы имя его впредь не сопровождалось эпитетом «морейнэ», а прозвищем «хавера» (неблагородного) во всех постановлениях, обычных во Израиле. Все это постановлено на основании законов и постановлений».