Елена Хаецкая: Фантастика как объект сексологических исследований

В большой семье жанровой литературы, где детектив — немолодой джентльмен, боевик — развязное бритоголовое созданье, любовный роман — пышная дама с нервами, а исторический — «синий чулок» неопределенного возраста, фэнтези, даже «героическая», представляется молодой девушкой. Этот жанр глядит на мир широко распахнутыми, удивленными глазами.

Фэнтези вбирает в себя элементы любовного повествования, авантюрного, исторического — но как странно преломляется история, какими невероятными могут быть приключения, каким мистическим — любовный сюжет, сколь великолепным — полное отсутствие логики! Фэнтези бывает на удивление лирична. Так, в произведениях Ли Брэкет сюжет и герои представляются лишь поводом для написания книги, а главным становятся яркие и живые картинки чужих миров. Фэнтези капризна, смешлива, слезлива, любопытна. Иногда слово fantasy пишут у нас в среднем роде, что лишний раз подтверждает гипотезу о том, что фэнтези — девушка: в немецком языке, например, «барышня» (das Madchen) — среднего рода.

Говоря коротко, фэнтези — это сказка для взрослых, наследница по прямой европейского романтизма. Да что там романтизм — стоит заглянуть в «Неистового Роланда» или «Амадиса Галльского». Вот уж фэнтези!

Фэнтези исследует эмоциональную жизнь души. Этот жанр бывает поразительно наивен — в том числе, в той области, которую столь храбро изучает. Однако неизменным остается восторженное изумление перед красотой мира — реального, воображаемого, возможного и почти невозможного, — которое позволяет вполне взрослому человеку с наслаждением погрузиться в море юношеских переживаний.

Еще одно свойство жанра фэнтези — беззащитность. Пользуясь этим, мы решили провести исследование скрытых сексуальных комплексов, свойственных нашей милой барышне.

Прочитав некоторое количество выходивших одна за другой книг Марии Семеновой, в марте 1997 года я сделала первые наброски заметок, представлявших собой анализ этих текстов. Сами тексты мне нравились — они что-то такое заветное и приятно-постыдное щекотали…

И тогда я выдвинула мысль, что Волкодав в определенном смысле является секс-символом.

Известно, что у людей определенного склада чтение/просмотр/рассуждение/деяние — у кого как — всякого рода жестокостей порождает эротическую реакцию.

На этом строится всякая «История О» и проч. Обычно мучают даму, а эротически реагируют мужики.

Однако можно эротически реагировать, например, просто на историю чьего-то мучения и унижения, независимо от пола. Еще острее: если кого-то мучили, а потом вдруг резко перестали и начали целить. Например, сцена спасения Ла Моля, изрядно израненного, королевой Марго с последующим исцелением.

В этом отношении весьма показательно творчество М. Семеновой. У нее, кажется, нет ни одного произведения, где с героями бы не обращались плохо с последующим обращением хорошо. Но самым показательным я считаю эпизод из повести «Сольвейг и все мы»: помните, там девушка бросила главного героя ради берсерка. Берсерк очень несчастный. Его хотели убить, «орла» ему делали (вырвали ребра, хотели вырвать легкие и так оставить умирать — ритуальная казнь у скандинавов), но почему-то недоделали, и вот тут-то он и свихнулся, и сделался неистовым. Изгоем. Но — могучим. А девушка взяла и влюбилась. И вот главный герой ходит и мечтает: вот бы она с ним убежала на корабле, а на корабль бы напали, и берсерка с девушкой бы побили и стали продавать в рабство, а он бы, главный герой, тоже пришел туда, где их продают (ее — одному хозяину, его — другому), и купил бы обоих, а потом отпустил…

«Волкодав-2» строится по принципу: пришел — увидел, как мучают, — спас — исцелил — увел. Каждая глава, кроме нескольких последних, легко укладывается именно в эту схему. Можно читать и кайфовать.

С другой стороны, какие именно мужчины являются в творчестве М. Семеновой самыми желанными, самыми любимыми? Во-первых, это не очень молодые мужчины, им «далеко за двадцать». А лучше — больше тридцати. Они могучи. У них трудное боевое прошлое. (Вариант: позорное, как у Волкодава или берсерка). Они в шрамах. Иногда с увечьем. Примеров можно приводить много — и из «Лебединой дороги», и из «Валькирии», и уж конечно из «Волкодава». Помните замечательный старый американский фильм «Викинги» — там у девушки был богатый выбор между одноруким и одноглазым…