Елена Хаецкая: Фантастика как объект сексологических исследований

Любовь к этим увечным и опозоренным вспыхивает в тот момент, когда они падают, израненные («Валькирия», «Лебеди улетают»). Они могут быть также слепыми. В общем, вариантов множество. Среди них самым эротичным в этом отношении является Волкодав. У него шрам через лицо, выбит передний зуб, больные глаза — не выносит яркого света, хворает чахоткой. По крайней мере, в первом томе.

И еще — девственник. А помучить девственника — о, наслажденье! Помню эротическую реакцию на сцену пыток молодого католического священника в одном фильме. Здесь же мученья:

а) минувшие, о которых можно долго и с упоением вспоминать;

б) настоящие — претерпеваемые героем на глазах у потрясенной публики;

в) грядущие, кои подразумеваются — в силу нрава героя. И насчет девственности — она останется при нем, это нам обещают почти в каждой главе.

Мария Семенова показывает нам человека УЩЕРБНОГО. Человека, который в силу ряда причин, отчасти искусственных (верования его народа, собственный опыт), остается в девственном состоянии, находясь среди красивых и влюбленных в него девушек.

Да нет, не чудак он и не импотент! Он — попросту крайне УЩЕРБНАЯ ЛИЧНОСТЬ. И именно такая личность вызывает наиболее острую эротическую реакцию у читающей про Волкодава девушки. Если эта девушка, конечно, имеет достаточно развитый садомазохистский комплекс.

Примечательно, что сама Мария Семенова (в интервью журналу «ПИТЕРbook») говорит, что Волкодав создавался не ради коммерческого успеха. Это — ее любимый герой. «Я постаралась дать читателю возможность испытывать вместе с героем всю гамму человеческих чувств, а не одно дежурное восхищение его силой и мужеством… Просто писала о том, о чем мне хотелось, и так, как мне того хотелось, как считала нужным».

Сочинители, как известно, создают произведения свои на основе личного жизненного опыта. В силу ряда причин они в большинстве своем являются толстопузыми мирными гражданами и мечами махать не в состоянии. Рядовому читателю читать их боевые экзерциции так же скучно, как скучны после фильмов с Д. Чаном или Б. Ли откровения теоретиков кунг-фу. Следовательно, сильной стороной их личного опыта остаются переживания и ощущения.

Обратившись, однако, к этой грани их творчества, мы УВИДИМ целый сонм странностей, имеющих порою выраженный патологический характер. Рассмотрим же из них наиболее типичные, снабдив свои наблюдения общего свойства, где это нужно, более конкретными примерами.

К написанию данной статьи подвигло нас участие в редактуре эпопеи Л. Е. Модезитта-младшего «Башни Заката» и последующих томов — «Магия Отшельничьего острова», «Инженер магии», «Падение ангелов» и т. д. Многократно осмысленный в процессе редактирования текст и лег в основу настоящего исследования.

Пряный вкус абсолютно любой еды и горький, неприятный — любого целительного питья (а болеет герой часто и подолгу) буквально с первых шагов преследует Креслина — главного персонажа «Башен». Кроме, разве что, овсянки, коей потчуют бедолагу злые надсмотрщики в каторжном бараке. Этот назойливый мотив «переперченности» заставляет вспомнить одно из психологических отклонений, так называемую «преобладающую идею», когда больному кажется, будто его хотят извести при помощи слишком острой еды, якобы смертельно вредной для него.

Еще одна патологическая черта, проявленная Модезиттом (и не только им одним), — это навязчивое стремление одеть всех героев в определенные цвета (цветовая дифференциация штанов — два раза «ку»).

Злые маги и их слуги, по Модезитту, носят только белое (видна известная оригинальность). Добрые маги — адепты гармонии — только черное. Стражи Оплота — только зеленое. И т. п. Немного напоминает страну Жевунов, Прыгунов и прочих человечков, только у авторов fantasy все это очень-очень сурьезно. Одевшись в строго регламентированные цвета, герои спасают/губят мир.

В данном случае мы имеем дело пока еще не с психопатическим расстройством, а всего лишь с половой перверсией, т. е. с фетишизмом. В подсознании авторов цвета имеют сексуальное значение. В случае с Модезиттом — от отрицательного (белый) до сверхположительного (зеленый).

Для Креслина зеленый цвет символизирует его жизнь в Оплоте со строгой родительницей (его мать — суровый Маршал Оплота, женщина-полководец, глава армии железных амазонок). Таким образом, здесь фетишизм усугубляется еще и мощным эдиповым комплексом.