Юрий Беликов - Ванна начала ХХ века, или Чаепитие с принцессой Прусской

С племянником «великого авантюриста» я был знаком шапочно. Причём выражение «шапочно» носит здесь буквальный смысл. Мы сдавали шапки и верхнюю одежду в гардероб. Шевелюра у меня была взлохмаченной, а расчёски не оказалось. И вдруг со мной поделился собственной расчёской Владимир Зубков. Через зубья этой расчёски меня словно щёлкнуло электричеством! Так какой-нибудь незначительный предмет становится ключиком к давно минувшей истории.

Когда-то таким же образом в Бонне поделился дальний родственник брюками с Александром Зубковым, поизносившимся на чужбине и ещё не вошедшим в книгу «100 великих авантюристов», но уже получившим нечаянное приглашение на чай к вдовствующей принцессе Прусской Фредерике Амалии Вильгельмине Виктории цу Шаумбург-Липпе — родной сестре последнего германского кайзера Вильгельма.

Принцессе—61 год, Зубкову—27, от него так и прёт электричеством страсти, он почти один в один похож на Рудольфа Валентино, тогдашнего голливудского кумира немого кино — набриолиненный брюнет с чётким пробором ближе к середине. И не только похож. Зубков работает его двойником: принимает на себя раздирающую любовь неистовых поклонниц, раздаёт автографы, спасается бегством. За ним тянется шлейф Казановы, танцора танго, драчуна, кокаиниста и безумца, уже удалённого «за безнравственное поведение» из одной европейской страны. Но тем и прилипчив русский чертополох!.

И вот он уже вскружил увядающей даме голову, та вскричала «да-да-да!», венчание — и Александр Зубков, несмотря на протесты высокородного брата Вилли и всех королевских и княжеских домов Европы, въехал, как на белом коне, на покрытой свадебной фатой прусской принцессе в Шаумбургский дворец.

Въехал, чтобы вскоре наводнить его собутыльниками и едва ли не в течение медового месяца прокутить, пропить и пустить по ветру всё состояние любвеобильной супруги—12 миллионов золотом, да к тому же — залезть в долги на 660 тысяч марок. А? Каково!

Зубкова выдворили за пределы Германии. Всё имущество принцессы прусской было пущено с молотка. Сама она, поселившаяся на окраине Бонна в маленьком домике, потерявшая всё — включая молодого горячего супруга, вскоре слегла и скончалась в больнице.

Примерно в то же самое время, только на несколько лет позднее, в Пермь из Москвы, чтобы занять при местном мединституте вакантную должность заведующего кафедрой физиологии, прибыл старший брат Александра Зубкова — Анатолий. В отличие от младшего (впрочем, у них всего лишь год разницы), он — серьёзный учёный, доктор наук и профессор. Красив и молод. В разводе. В Москве у него уже осталась семья и сын-эпилептик. Но у Анатолия — глаз-алмаз. Вот и заворожил он этим алмазом приглянувшуюся студентку.

Так 29 апреля 1939 года в Перми родился мой будущий «шапочный» знакомый Владимир Зубков, ныне известный в Перми и за её пределами литературовед из здешнего педуниверситета, кандидат филологических наук, под видом которого, оставаясь до сей поры инкогнито, скрывался племянник «великого авантюриста» и потомственный дворянин. (К слову сказать, мой визави сел за сопутствующее нашему разговору старинное фортепьяно — кисти рук как у Рахманинова — и тут же выплеснул нечто классическое, таящееся в кончиках пальцев!)

Почему в 1943 году расстались его родители, он не судит. Отца, жившего потом в Кишинёве в том же ранге заведующего кафедрой и умершего в 1971 году, не помнит даже внешне. Зато память запечатлела картину кисти Крамского, которую отец увёз с собою: евангельский сюжет на ней маленький Вова, играя, пробил палкой.

— Владимир Анатольевич, как и когда вы узнали, что приходитесь племянником «великому авантюристу»? И какое это произвело на вас впечатление?

— О том, что существует эта история, я впервые узнал от матери в 60-х годах прошлого века, будучи ещё студентом. Однажды она поведала, что единокровный брат моего отца Александр Анатольевич Зубков жил в послереволюционную пору за границей и даже вступил в законный брак не с кем-нибудь, а с сестрой самого экс-канцлера Вильгельма, которая приходилась внучкой знаменитой английской королеве Виктории. Впрочем, меня это никак не заинтересовало, хотя бы потому, что на дворе была советская эпоха. Ну, дядя. Но это же не близкий родственник?