«Этническая данность, именовавшаяся Россией» - Четвертая мировая

В “Коммерсанте” от 16 ноября я увидела фотографию агентства Reuter. Участники очередной антивоенной демонстрации держат плакат: “Putin is gas killer”. О теракте уже забыли. Просто кровожадный Путин отдал приказ отравить зрителей “Норд-Оста” газом.

Примерно такое же понимание причин и следствий у информаторов Политковской (если только они не играют на доверчивости журналистки). Ужасно жаль жителей чеченских сел, униженных жестокими зачистками. Но вот я вспоминаю сюжет, прошедший по ОРТ: трое освобожденных при зачистке русских рабов. Один из них, Виктор Зимин, рассказывает: “Хотели в Урус-Мартан отвезти, продать. Хабас говорит: „Здесь сейчас продадим”. Подъехал чеченец с автоматом: „Возьмешь работника себе?” Он: „У меня уже трое есть”. — „Еще возьми”. Ну вот взял. Его Асхан звали. Ну и начали там земляные работы делать, огород вот убирать. Потом кончились огороды, начали сажать на зиму чеснок, лук”. Рабов держали в яме. “Картошку уже прямо сырую бросали. Четыре листа капусты бросят — и ешь. Называют нас „свиньи русские, вот, ешьте вам”. Били за все. Я вот рукой не могу уха достать, потому что избитый сильно”.

Униженный зачисткой житель села вполне может держать в своем подвале такого раба и даже не понимать, почему его отнимают. Он же его честно купил, а рабство — это такой древний институт.

То, что жители чеченских сел забыли про триста тысяч русских, армян, евреев, изгнанных из Чечни во время дудаевского, а потом масхадовского правления, про грабежи, резню, угрозы, шантаж (особенно часты были требования — переписать дом, квартиру или машину на чье-то имя), про похищения людей, обращение их в рабов, убийства, насилия, комедию шариатского суда — все это понятно. То, что об этом не помнит Политковская, — все же странно. (Тысячи таких свидетельств разбросаны по разным сайтам в Интернете.)

Книге предшествует эпиграф из “Набега” Толстого. Надеюсь, что, в отличие от “Хаджи-Мурата”, этот рассказ автор прочел. Но, видно, не слишком внимательно. Иначе Политковская не предлагала бы отнестись к войне по-толстовски, хотя бы потому, что писатель, сочувствуя горцам, еще больше сочувствует капитану, возглавившему набег, хорошенькому прапорщику, подстреленному горцами, и много рассуждает о русской храбрости: “В фигуре капитана было очень мало воинственного; но зато в ней было столько истины и простоты, что она необыкновенно поразила меня. „Вот кто истинно храбр”, — сказалось мне невольно”.

И горцы для Толстого — это “неприятель” (слово повторено десяток раз), а русские войска — “наши” (“Наши частые выстрелы заглушают неприятельские”; “Аул уже был занят нашими войсками, и ни одной неприятельской души не оставалось в нем”).

У Политковской, конечно, нет “наших” — есть отстраненное: “федералы”. Слово “солдатик” может быть употреблено, только если солдатик мертв — да еще от пули своих. Зато есть “фээсбэшное офицерье”. Оно препятствует работе журналистки, арестовывает, допрашивает, угрожает расстрелом. И вдруг то тут, то там мелькает фраза, что журналистка куда-то летит на военном самолете, на военном вертолете. Значит, “офицерье” все-таки еще возит и сопровождает?

Однако все эти возникающие по ходу текста вопросы вовсе не отменяют того факта, что Политковская объездила Чечню, опросила сотни свидетелей и собрала гигантский обвинительный материал против действий русских войск в Чечне.

Если европейские левые устроят что-то вроде показательного суда над “российской военщиной”, как в 1968 году был устроен расселовский трибунал для суда над “американскими военными преступлениями во Вьетнаме”, то Анна Политковская будет приглашена свидетелем обвинения и вполне может выступить в духе Жан-Поль Сартра. Тогда в своей речи “О геноциде” знаменитый писатель и кумир левых утверждал, что в войне, “развязанной американским правительством против Вьетнама”, “геноцид вьетнамцев стал окончательной целью Америки”. “По мере того, как вооруженные силы США продвигаются в глубь Вьетнама, все чаще прибегая к массовым убийствам и бомбардировкам в намерении подчинить Лаос и вторгнуться в Камбоджу, уже не остается сомнений в том, что правительство Соединенных Штатов, несмотря на все его лицемерные заявления, приняло решение в пользу геноцида”.

Досталось и американским солдатам, неискоренимым расистам, с “роботоподобными душами”, которые “пытают и убивают во Вьетнаме мужчин, женщин и детей, потому что они вьетнамцы”.