Сергей Давыдов - «Тексты-матрёшки» Владимира Набокова

С 1930 по 1934 год вышло всего восемь книг «Чисел», № 2/3 и 7/8 — сдвоенные номера.

Числа. 1930. № 1. С. 235. «Числа» не печатали не только Набокова, но также и Бунина, Алданова и Ходасевича.

См.: Руль. 1929. 30 октября. С. 5.

Числа. 1930. № 1. С. 234.

Не менее абстрактно говорит о «французских влияниях» на Набокова Адамович:

«„Защита Лужина“ написана черезвычайно искусно и, так сказать, по последней литературной моде. Первая часть романа особенно ясно отражала французские влияния. Мне тогда же один из читателей задал вопрос: чье влияние именно вы имеете в виду, что такое „французское влияние вообще“? Позволю себе вместо ответа привести короткую цитату из недавнего фельетона Жалу, критика распространеннейших „Нувелль Литерэр“, человека проницательного и вдумчивого: „Долгое время у нас в литературе царил адюльтер, и мы на это жаловались… Не кажется-ли вам, что теперь все эти школьные истории, эти блудные сыновья, эти удивительные юноши, эти вечные беглецы, — не кажется ли вам, что все это тоже становится общим литературным местом, в конце концов столь же скучным, как прежнее? Я говорю это в предостережение молодым писателям, избирающим дорогу, которая завтра будет исхожена вдоль и поперек“. Несомненно, что для русской литературы сиринская тема еще не является общим литературным местом. Но что по существу она неоригинальна, что это не „первоисточник“ — в этом тоже сомневаться невозможно».

«Есть творчество — внутрь. Оно совершенно не требует вымысла, хотя и над ним можно „слезами облиться“. Оно ищет раскрытия того, что дано, и этим довольствуется. Другому, во вне вымысел нужен. Но Толстой на старости лет сказал (в воспоминаниях Микулич): „Как я могу написать, что по правой стороне Невского шла дама в бархатной шубе, если никакой дамы не было…“ Точка. Заповедь: больше нечего добавить. Нравственный закон художника. Не было дамы, значит, не надо о ней писать…».

В том же духе продолжает и Б. Поплавский:

«Действительно, „если дама в котиковом манто по Невскому не шла“, то и нельзя об этом писать. С какою рожею можно соваться с выдумкой в искусство? Только документ».

Адамович Г. Сирин // Последние новости. 1933. 4 января.

Там же.

Руль. 1928. 7 марта. Почти полвека спустя Набоков сожалел об этой рецензии:

«Раиса Блох. Я поступил с ней ужасно. От страшной смерти (в немецком концлагере. — С. Д.) ее спасла опечатка… Она была плохим поэтом, но мало ли что. Я не должен был писать того, что я написал о ней»

Числа. 1930. № 2/3. С. 13.

Числа. 1932. № 6. С. 49.

Числа. 1933. № 9. С. 27.

Числа. 1930. № 2/3. С. 33.

Числа. 1931. № 5. С. 34, 40.

Так, например, Набоков деликатно передразнивает манерное тургеневское «мимо» (см.: Тургенев И. С. Дым // Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. М.; Л., 1965. Т. 9. С. 280), которым пользуется Адамович: «Не было жалости в его глазах, было только какое-то усталое, чуть-чуть насмешливое, сухое, равнодушное высокомерие — „считай, считай!“ — которое вдалеке, иссякая и теряясь, могло бы соприкоснуться с жалостью… Мимо» (Адамович Г. Рамон Ортис // Числа. 1931. № 5. С. 37). Ср. у Набокова: «„Она, вероятно, ему отдастся“, — предположил Евфратский. „Мимо, читатель, мимо,“ — ответил Илья Борисович (в смысле „пальцем в небо“)…» (V, 341). Мимолетная мечта Рамона Ортиса, после того как он проигрался на рулетке, о неизвестном доброхоте «в халате и ночном колпаке», который «присядет к столу и вышлет» для него «чек на двадцать три тысячи», перекликается с «некоторой суммой», которую Илья Борисович перевел в парижскую редакцию «Ариона». Оба героя, Рамон Ортис и Долинин, застрелились из пистолета.

«„Какая у вас красивая палка,“ — сказал я. Она молча протянула мне свою трость. Черное дерево внизу, а вся верхняя половина покрыта сплошь перламутровой инкрустацией» (Числа. 1934. № 7/8. С. 103).

Томашевский Б. Теория литературы: Поэтика. М.; Л., 1928. С. 145. Аналогичный пример приводит и В. Шкловский в кн. «О теории прозы» (М., 1929. С. 135).

Томашевский Б. Теория литературы: Поэтика. С. 145.