Владимир Шулятиков - О драмах Чехова

В «Трех сестрах» Ирина и барон Тузенбах часто «тоскуют» по труду. И они признают своим идеалом чисто стихийный труд, труд «вола» или «лошади», – труд, который избавляет человека от гнилой скуки тем, что безраздельно овладевает всей душевной деятельностью человека, тем, что доводя человека до изнеможения, не дает ему времени думать о себе самом.

– Как хорошо, – восклицает Ирина, – быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге… Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть просто лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается… о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать [38] .

– Буду работать, – заявляет Тузенбах. – Хоть один день в моей жизни поработать так, чтобы придти вечером домой, в утомлении повалиться в постель и уснуть тотчас же. Рабочие, должно быть, спят крепко! [39]

Таким образом, призыв к труду и деятельности для чеховских героев знаменует вовсе не призыв к победоносной борьбе за существование, вовсе не призыв к рациональной созидательной общественной работе, каким он был для шестидесятников: труд для чеховских героев есть лишь средство бежать от окружающей обстановки и от самих себя, т. е. от однообразия «скучной, глупой, грязной жизни» [40] и от собственной душевной слабости и ветхости; стремление чеховских героев к деятельности является лишь стихийным исканием «новой» жизни, реакцией против скудости впечатлений и настроений, доступных человеку, задыхающемуся в атмосфере «мещанской культуры», жаждой неизведанных, более сильных и полных ощущений.

И стремление к трудовой деятельности – лишь одна из многочисленных форм, в которые облекаются искания «новой» жизни в драмах Чехова. Искание «новизны» диктует чеховским героям мечты о грядущем царстве всечеловеческого счастья, о котором мы упомянули в прошлый раз. Искание новизны заставляет героев (в «Трех сестрах») рисовать в своем воображении каким-то эдемом картину жизни далекой столицы. Искания новизны заставляют их грезить о «здоровой сильной буре, которая идет, уже близко и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку» [41] . Искания новизны, наконец, заставляют их создавать культ подвигов и жертв.

Все эти искания «новой» жизни остаются исканиями, все они не выходят из области смутных и туманных идеалов.

Когда чеховские герои делают попытку воплотить свои грезы о труде в конкретные образы, они ограничиваются одним неопределенным указанием на то, что их идеал может быть осуществлен на кирпичном заводе. Характеристики грядущего царства всечеловеческого счастья они не делают. Что именно делает далекую столицу обетованным эдемом, они не знают. Симптомы надвигающейся здоровой и сильной бури ими не выяснены.

Они ищут «новой» жизни, они веруют в «новую» жизнь, они стремятся к «новой» жизни, повинуясь, глазным образом, голосу инстинкта.

«Город наш существует уже двести лет, в нем сто тысяч жителей, и ни одного, который не был бы похож на других, ни одного мало-мальски заметного человека, который возбуждал бы зависть или страстное желание подражать ему… Только едят, пьют, спят, потом умирают… родятся другие и тоже едят, пьют, спят, и чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жены, обманывают мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и неотразимо пошлое влияние гнетет детей, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы и матери»… [42]

Такова характеристика представителей «буржуазного» общества, фигурирующих в драмах г. Чехова. Если же прибавить к этому, что те из обитателей «мещанского» города, которые все-таки протестуют против мещанских идеалов, которые стремятся к «новой» жизни, все без исключения «едва начали жить, становятся скучны, серы, неинтересны, ленивы, равнодушны, бесполезны», а в более зрелом возрасте «утомленные», надорванные, надломленные, с тяжелой головой, с ленивой душой, без веры, без любви, без цели, как тени, скитаются среди людей и не знают: кто они, зачем живут, чего хотят», – то мы убедимся, что вся галерея персонажей чеховских драм сводится к сонму «мертвецов», неизменно «повторяющих друг друга».