Р. В. Иванов-Разумник - М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

Мы видим таким образом теснейшую связь между «Утром у Хрептюгина» и «Губернскими очерками» через промежуточную ступень составлявшего часть последних «Царства Смерти». Можно указать даже, в какой отдел предполагаемого четвертого тома «Губернских очерков» Салтыков собирался внести «Утро у Хрептюгина». В «Библиотеке для Чтения» эти сцены напечатаны под общим заглавием «Губернские честолюбцы», за которым под номером римской единицы следует «Утро у Хрептюгина». Отсюда ясно, что Салтыков собирался написать второй (а может быть, и третий, и четвертый) очерк для этого нового отдела «Губернских честолюбцев», но не осуществил этого плана, вообще отказавшись от продолжения «Губернских очерков».

В тот же месяц, когда «Смерть Пазухина» была напечатана в «Русском Вестнике», на страницах «Современника» появился очерк Салтыкова «Жених», с подзаголовком «Картина провинциальных нравов» и с посвящением другу Салтыкова той эпохи, профессору истории П. В. Павлову, оказавшему в то время значительное влияние на исторические взгляды Салтыкова и даже на круг тем его произведений той эпохи. Очерк «Жених» постигла та же судьба, что и «Смерть Пазухина»: Салтыков никогда не перепечатывал его в сборниках своих произведений, и очерк этот так и остался до сих пор погребенным на страницах «Современника» 1857 года, а потому и неизвестным громадному большинству читателей. В этом случае Салтыков был вполне прав: очерк был крайне неудачным, совершенно не самостоятельным и не мог итти в сравнение с другими из «Губернских очерков». А между тем принадлежность «Жениха» именно к «крутогорскому циклу» совершенно несомненна, как несомненно и то, что очерк этот должен был входить в состав предполагаемого четвертого тома «Губернских очерков».

Уже первые строки очерка «Жених» приводят читателя «к гостинице губернского города Крутогорска», а на последующих страницах перед нами дефилируют, точно на параде, разнообразнейшие герои, встречавшиеся в первых трех томах «Губернских очерков». Здесь и купец Пазухин, и статский советник Фурначев, и Порфирий Петрович, и генерал Голубовицкий с женой, и помещик Загржембович, и чиновник особых поручений Разбитной, и губернский Мефистофель Корепанов, и приятное семейство Размановских, и божья коровка Рогожкин, и авантюрист Горехвастов. Упоминается и статский советник Стрекоза, прошедший до самых последних произведений Салтыкова, и влиятельная столичная дама Каролина Карловна, содержанка некоего «барона», которую в уже знакомых нам статьях 1861 года Салтыков именовал Матреной Ивановной, а в пьесе «Тени» — Кларой Федоровной, и прототипом которой была пресловутая Мина Ивановна, содержанка графа Адлерберга. Но не в этих эпизодических лицах дело, а в тех главных героях «Губернских очерков», которые собраны целой коллекцией в очерке «Жених», устанавливая этим самую тесную связь между этим очерком и всем крутогорским циклом.

Связь эта настолько несомненна, что доказывать ее особенно подробно не приходится; важнее остановиться на том новом, что привнесено Салтыковым в этот очерк, свидетельствуя о поисках новых путей и о попытке Салтыкова выйти из форм уже законченного по существу цикла «Губернских очерков». Это новое оказалось, однако, очень старым и было по существу возвращением, с одной стороны, к истокам гоголевского творчества, а с другой — к попыткам «натуральной школы» обострить основные элементы творчества своего родоначальника. «Жених» открывается тем, что в губернский город Крутогорск въезжает Иван Павлыч Вологжанин со слугою Мишкой, останавливается в гостинице и ведет с нумерным разговоры о местных чиновниках и помещиках, преследуя при этом тайные матримониальные цели. Все это до такой степени повторяет собою начало «Мертвых душ» Гоголя, приезд Чичикова со слугою Селифаном в губернский трактир и беседы его с половым, что это введение Салтыковым «новой» темы является, в сущности, лишь возвращением на пятнадцать лет назад, к первому тому «Мертвых душ». Иван Павлыч Вологжанин до такой степени повторяет Павла Иваныча Чичикова, начиная с перевернутого имени и отчества, что Салтыков не счел нужным маскировать это и даже придал своему герою точную внешность Чичикова и повторил в своем описания ряд подробностей из быта гоголевского героя. Он не только не скрывал этой своей зависимости, но даже подчеркивал ее, восклицая «милый Гоголь!» при описании провинциальных девиц. Таким образом то новое по сравнению с «Губернскими очерками», что было внесено Салтыковым в очерк «Жених», было, по существу, очень старым, и не этим приемом можно было прорвать уже застывавшие формы «Губернских очерков».